Руся злобно глянула на них,
схватила за руку Жеку и потащила его назад к столу. Но все
выглядело так, как будто ничего и не произошло, а перепалку двух
самок никто не услышал. Только отдаляющийся смех Кристины говорил о
том, что они приятно перекинулись словечками.
‒ Русь… Успокойся! Я не знал,
что она тут будет… ‒ прошептал Евгений ей на ухо, когда они уселись
за стол, и слегка приобнял девушку.
‒ Это Ты меня
собрался успокаивать?! ‒ шикнув, злобно стрельнула она глазами и
убрала от себя его руку.
Все остальные сделали вид, что
ничего не поняли, и продолжали как ни в чем не бывало общаться. Но
Леха, наблюдая накал страстей, быстро начал травить весёлые байки
из своей жизни. Даже Жеку начали опять докапывать по поводу записи
в студии. Все всё знали, и от этого моему носителю становилось хуже
некуда. Её уязвлённая гордость, не успев зажить, вскрылась новой
кровоточащей раной.
Я даже ощутил небольшой прилив
сырой энергии от её терзаний. Я бы на такую халяву, может быть,
даже пооблизывался, но… я же не какой-то продавец носков! Да и за
месяц я уже даже прикипел к этой девушке. Хи-хи! Я драматические
моменты в фильмах тоже люблю!
Маруся все это время делала
вид, что ничего не произошло, но и от внимания Евгения обиженно
отстранялась. И при всем при этом налегала на мартини, который уже
хорошо вскружил ей голову.
Праздник уже был в разгаре,
гости даже оборудовали танцпол в центре зала, слегка отодвинув
столы. Танцевали под произведения российской поп-индустрии.
Музыканты начали собираться домой, продолжить уже свой праздник в
квартире в Жеки.
‒ Я в туалет, ‒ сказала Маруся
своему парню, но он, схватив её под локоть, повернул к себе и
красноречиво посмотрел ей в глаза.
Он хотел ей что-то сказать, но
не решился усугубить. В его глазах плескалась вина и сожаление. И
девушка сама знает, что он искренне сожалеет, но чтобы окончательно
простить нужно время.
«Эх. Упустил я шанс покопаться
в его душе, в воспоминаниях», ‒ хмыкнул я, когда Маруся нежно
убрала его руку и пошла к туалету.
Женский туалет был оборудован
четырьмя кабинками и тремя раковинами, все в серо-белых тонах.
Типичненько, в общем. Но девушку интересовало не это, а то, что он
был абсолютно пуст.
Она села в одной из кабинок и,
сделав своё дело, так и продолжала сидеть и не шевелиться.
Постепенно обрастая горечью и жалостью к себе.