– Я слышу ветер! – со слезами в
голосе прошептала Вторая. Ей вторили счастливые Третий и Четвертый,
ощутившие жар костра и вспомнившие, что такое огонь. А следом и
Пятый, со странной интонацией привлекшего внимание к зеленокожей
девочке, чьи лучистые глаза, казалось, смотрели прямо на них сквозь
призму взгляда Поглотителя.
Все еще не веря, Первый осторожно
коснулся ее эмоций. Таких нежных, теплых и по-детски
непосредственных. Наполнивших его неподдельным вдохновением и
заставивших поверить в реальность происходящего даже тогда, когда
сладкое видение померкло под давлением уже опостылевшего
равнодушного ко всему сумрака.
– Тихо! – прикрикнул Первый, обрывая
разочарованные причитания остальных душ. – Подумайте лучше о том,
что это наш шанс. Если мы можем видеть реальный мир, значит есть
способ выбраться.
– Вопрос только: какой, – скептически
хмыкнул Пятый, чем молчаливое порицание Второй. – Ты тоже ощутил,
да? Это не обычные дети. И мир вокруг них… в нем что-то есть.
Уверен, вы тоже это почувствовали.
– «Это», – повторил обычно молчаливый
Четвертый, редко обращавшийся к кому-то кроме Третьего напрямую.
Чем придал особый вес своему мнению, заставив остальных примолкнуть
и прислушаться к своим словам, – мне знакомо. Кажется, когда-то мы
с Третьим помнили, что это. Пока Поглотители не забрали его.
– Постарайтесь вспомнить, –
посоветовал им Первый, хотя сам знал, сколь мал шанс вырвать из
небытия хоть что-то из памяти прошлой жизни. – Возможно в «этом»
кроется наше спасение.
Но, как он и предполагал, попытки
Третьего с Четвертым не возвенчались успехом. И, быть может так бы
и осталось, не случись однажды встреча, ставшая для пятерки душ
судьбоносной.
В какой-то момент, посреди успевших
опостылеть блужданий в сумраке, сущность Поглотителя вновь вышла на
охоту. На на сей раз пронеслась мимо дрожащего комочка душ,
умчавшись куда-то вглубь своего подсознания и, впервые за долгое
время, оставив их в полном одиночестве.
– Он ушел? – все еще не веря в
произошедшее, спросила Вторая. – Навсегда?
– Боюсь, что нет, дорогая. Я просто
отвлек его, чтобы мы смогли поговорить спокойно.
Это сказал не Первый. И не Пятый. И
даже не Третий с Четвертым, чьи взоры, подобно остальным,
ухватились за образ мальчика, медленно проявлявшийся на фоне
клубящегося сумрака в облаке серебристого тумана. Совсем молодой
еще. С пшеничными волосами, пронзительными голубыми глазами и в
простой одежде, уже знакомой душам по воспоминания об одаренных
детях, сидящих у костра на фоне леса.