Ингрид, как и Эрик, была настоящей — спокойной и по обыкновению
немногословной. Насчет Вигдис Гуннар уверен не был, знал бы что это
на самом деле — ни за что бы не позволил возиться с собой, точно с
младенцем, обтирать теплой водой и расчесывать, хотя эта забота
была приятней навеянного маковой настойкой блаженства.
Руни наверняка примерещился. Вернувшись из трехлетнего
путешествия с Колльбейном, приятель купил должность, завел дом и
взял в него сироту-бесприданницу, покончив с жизнью наемника раз и
навсегда. У начальника стражи такого огромного города наверняка
были куда более важные заботы, чем сидеть у постели человека, с
которым в последний раз виделись полгода назад.
И совершенно точно нечего было делать в этом мире Фридмунду и
Зигмунду. Гуннар не на шутку обиделся, когда, уходя, оба
попрощались, не попросив, как обычно, их позвать, если появится
что-нибудь интересное. Сперва надулся, а уж потом понял, что
позвать, может, и получится, а отзываться уже некому.
Надо будет зайти к вдове. Вернувшись из похода, где они все и
познакомились, Фридмунд всерьез собирался осесть дома навсегда, три
года жену и дочерей не видел, куда ж это годится, да и остепениться
пора к сорока. Но через полгода снова сорвался с очередным
караваном, ворча, что в доме, полном баб, ни один мужик в здравом
уме не останется, и лучше уж выйти одному против тройки мечей, чем
ругаться со сварливой женщиной, когда ты ей слово, она в ответ
десять. Нуждаться семья вряд ли будет, Фридмунд наверняка оставил
достаточно, но надо будет зайти. И к родителям Зигмунда тоже, после
того как Гуннар встанет… если встанет.
Так что когда появилась боль, он обрадовался, это означало, что
явь, наконец, перестанет путаться с бредом, и что он все-таки
жив.
Правда, выздоравливать оказалось невыносимо скучно. Читать лежа
неудобно, руки быстро уставали держать здоровенный фолиант.
Перекинуться в карты или кости не с кем: одаренные не жаловали ни
то, ни другое, слишком уж просто подтасовать колоду или заставить
костяшки лечь нужной стороной вверх. А «загони льва» недолюбливал
сам Гуннар. И то сказать, проигрывать Ингрид было не слишком
приятно.
Конечно, Эрик по-прежнему заглядывал к нему, хоть уже и не так
часто, иногда оставаясь почесать языком, но у него были и другие
заботы. Как и у Вигдис, которая приходила каждый день, но надолго
не задерживалась. Впрочем, Гуннар от нее этого и не ожидал, никто
не нанимался его развлекать.