***
На первом этаже дома, где он жил, была лавка, с двумя входами —
для покупателей и с лестницы, для хозяйки и прислуги. На втором
располагалась сама хозяйка, бездетная вдова, унаследовавшая лавку у
покойного мужа. Третий, под самой крышей, был отдан постояльцу.
Обычно Гуннар взлетал по лестнице одним махом, но в этот раз на
втором этаже его перехватила хозяйка. Услышала, видимо, колокольчик
внизу. Вигдис безмолвной тенью отступила на несколько ступенек
вниз, в непроглядную темноту. Наверное, можно было бы показать ее
хозяйке: в конце концов, лавочница — не их круга, добропорядочная
горожанка не будет якшаться с наемниками. И не поверит, что
постоялец не водит к себе женщин. Но никогда не знаешь, кому она
сболтнет и что именно, а сплетни разлетаются почти мгновенно.
Одаренным не было дела до того, кто с кем делит постель. Среди
тех, кому дара не досталось, блуд считался грехом. Конечно, это
мало кого останавливало, но выставление его напоказ означало позор.
Гуннар и Вигдис и не выставляли, договорившись так с самого начала,
еще в том походе, что их свел.
Купеческий караван — не солдатский обоз, где найдется место
женам, слугам и шлюхам. Женщин в нем мало, женщины испокон веков
занималась домом и детьми, и нечего им делать там, где ложатся
спать, не выпуская из рук оружия. Одаренные — исключения, но даже
на одаренную изголодавшиеся в дороге мужчины будут смотреть, как на
законную добычу, едва она хоть взглядом, хоть жестом даст понять,
что доступна. А если дозволено одному, почему бы и другому не
попытать счастья, может быть даже и силой, известно же, что девки
всегда ломаются. Так что повода лучше было не давать, даром что
Вигдис могла бы раскатать почти любого в отряде, не прикоснувшись и
пальцем.
Когда они вернулись в город, ничего не изменилось. Как
посреднице ей приходилось иметь дело все с теми же купцами и
мечами, представления которых о приличном совершенно не совпадали с
привычками одаренных. Появись у Вигдис любовник, хоть временный,
хоть постоянный, и из уважаемого партнера она превратится в гулящую
девку. С другой стороны, Гуннару тоже не хотелось, чтобы про него
говорили, будто добывает работу вовсе не мечом. А уж это скажут
непременно.
Хозяйка, как на грех, завела разговор, словно Гуннар был давно
не виданным родичем. Он приготовился отбалтываться, сославшись на
усталость после затянувшегося похода, но лицо женщины вдруг
перестало что-то выражать и, оборвав фразу на полуслове, она
исчезла за дверью. Гуннар взглянул на Вигдис, та лишь пожала
плечами. Да, так наверняка проще, чем ждать, пока удастся
отвязаться от болтовни, и все же было неприятно видеть, насколько
бездумно одаренные пользуются запрещенными плетениями.