— Не вдруг. Кто я тебе, если на людях ты стыдишься даже взять
меня за руку?
— Дело не…
Да она сама на людях держится с ним так, будто все, что их
связывает — общее дело, будто он всего лишь один из мечей, что на
нее работают. Лучший, да, и все же — один из. Как и условились, и,
говоря по правде, Гуннар был этому рад. Впрочем, даже если бы не
приходилось скрывать, едва ли он вел бы себя при всех по-другому. В
конце концов, он не одаренный, чтобы прилюдно миловаться.
Что за вожжа ей под хвост попала сегодня?
— Как называется женщина, которую приводят домой, только чтобы
насытиться, и выпроваживают, едва нужда в ней отпала?
— Разве я тебя гоню? Оставайся.
— До утра? Чтобы снова уйти, едва рассветет?
Гуннар промолчал. Вигдис горько усмехнулась:
— Разве тут есть для меня место?
Наверное, и в самом деле нет. В кровати вдвоем помещались, а
остальное… Стол, табурет. Жаровня, на которой он изредка готовил.
Камин, согревавший зимой, сундук с вещами и ящик с промасленным
песком, где хранилась кольчуга. Женщинам же, наверное, надо много
места под наряды и безделушки… В походах Вигдис, как и все,
обходилась немногим, но в городе носила платья, дорогие, шелковые.
Гуннар понял вдруг, что у нее дома он не бывал дальше гостиной,
обставленной уютно и со вкусом. Но чья это была заслуга — Вигдис
или ее матери?
Он резко сел, вляпавшись в холодное и липкое, поморщившись,
обтер руку о простыню.
— Вот-вот, — усмехнулась она. — Даже это оставить брезгуешь.
Гуннар застонал вслух. Какого рожна?
— А ты не забыла, что я не одаренный, и могу тебя обрюхатить,
если не буду осторожен? — Он встал, шагнул ближе, нависая сверху. —
В чем еще я провинился? В том, что не таскаю за косы, как это
делает простонародье, чтобы баба знала свое место?
— А что, хотелось бы, да руки коротки?
Это только в платье Вигдис выглядела худой и хрупкой, а без него
становилось очевидно, что вовсе это не худоба, а отточенность
сильного и ловкого тела, не обремененного лишним жиром. Гуннару
доводилось видеть, как она рубилась: разъяренный демон во плоти. Он
залюбовался бы, если бы не был так занят в тот миг. Тогда он ее и
разглядел… Нет, доведись им схватиться один на один, сила на силу,
он бы одолел, мужик все-таки. Только это ж совсем край…
— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я орал с каждой крыши о том, что
ты моя женщина? Вы… Отодрал на рыночной площади, чтобы уж точно все
знали?