Кричать вслед непристойно, поэтому я
только пожала плечами. Видимо, деньги ему не нужны, хотя уличная
ребятня обычно просит всегда и у всех. Покрутила конверт в руках —
необычный, квадратный, с отпечатками грязных маленьких пальцев.
Скреплен печатью, на которой изображен полукруг с расходящимися
лучами, изящным каллиграфическим почерком выведено мое имя: Тереза
Биго.
Я надорвала бумагу и вытащила тонкий,
сложенный вдвое листок.
«Рано или поздно, по доброй воле
или силой, ты станешь моей, Те-ре-за. Только моей».
Это еще что за шуточки?
Мальчишки уже и след простыл, но
спину неожиданно свело. Такое бывает, когда чувствуешь на себе
чей-то пристальный взгляд, а этот сейчас вонзился между лопаток
стилетом, пронзая насквозь и холодом растекаясь по телу. Конверт и
письмо в моих руках рассыпались прахом, порыв ветра стряхнул с
перчаток серую пыль, унося в сторону. Я резко обернулась, но улица
была пуста. Только где-то вдалеке слышался цокот копыт и шум колес
проезжающего экипажа.
«Ваш мир состоит из крайностей, леди.
И вы ровным счетом ничего не смыслите в политике».
Если в наше время леди смыслит в
политике или в чем-то еще, кроме вышивания, пения или манер, на нее
ни один мужчина не посмотрит. Вот так и получается — разговор нужно
уметь поддержать на любую тему, но умничать — ни-ни. Это вообще
возможно?
«Ах, Ричард, если бы мне была
интересна политика, я бы сейчас сидела в парламенте».
Я не удержалась и фыркнула. Книга
помогала расслабиться, хотя и весьма относительно. Особенно
учитывая вчерашнее послание: дурацкая записка непонятно от кого не
шла из головы. Поклонников у меня отродясь не было, тем более
жаждущих забрасывать любовными самоисчезающими письмами. Простейшее
заклинание, похожее на мгновенное разложение из некромагии, только
в разы проще и безопаснее. Здесь используется специальное зелье:
пропитываешь им бумагу, набрасываешь плетение, и как только письмо
вскрыто, у адресата несколько секунд, чтобы его прочитать.
На чем я остановилась?
«Вы слишком дерзки для леди».
«Но ведь это вам во мне и нравится,
верно?»
На романы Миллес Даскер мое внимание
обратила Луиза. Ну как обратила — сунула мне в руки ярко-красную
книжицу в мягком переплете и сказала: «Прочитать до завтра». Тогда
мы с ней как раз прорабатывали теорию поведения с мужчинами. Она
называла это искусством обольщения, но мне приятней знать, что это
была теория поведения. Спокойнее как-то.