Мы наконец–то остаемся
одни.
– Я вас слушаю, Павел
Юрьевич.
Надо же, с холодком и официально.
А в переписке никакой субординации не наблюдалось. Что такое? Лицо главреда пытаемся
сохранить, репутация на кону?
Мельком оглядываю кабинет
на предмет видеокамер. Чисто.
Перевожу взгляд на Киру. Снежная
королева. И интонацией, и взглядом остужает льдом мой жар в паху. Это даже
хорошо, иначе разложу эту строгую девицу на ее столе без прелюдии и с радостью выбью
всю спесь и гордость.
– Это я вас слушаю, Кира
Олеговна, – расслабленно откидываюсь назад, на спинку дивана. Всматриваюсь в
это прекрасное личико и ищу следы лишнего десятка лет. Нет их. Паспорт врет. – Я
к вам со всей душой – на рекламу почти уговорился, вас на обед приглашаю, на
ужин, даже на завтрак, а вы отказываетесь. Вот, жду объяснений.
– Я вам объяснять ничего
не должна!
Речь четкая, деловая,
замедленная. Кира явно тянет время. Совсем
не похожа на ту развратницу, что драла мне спину ноготками в моем ресторане. Но
даже в этом образе я ее хочу-не могу.
– По рекламе, – сухо продолжает
хозяйка моего чле… сердца, – за вами закреплен агент, Анна Литвинова, вы ее
видели. С ней обсуждайте все вопросы, я только согласовываю место. Личное,
извините, с клиентом не обсуждаю.
– А я клиент, значит? – психую
на дурацкое определение. – И в субботу я тоже был клиентом?
– Вам же нужна реклама, –
всплескивает руками, говоря очевидные вещи, при этом упорно игнорируя «субботу»,
– то есть вашему ресторану, значит, вы клиент.
– Мне не нужна реклама. И
ресторану тоже.
– Тогда зачем вы пришли? –
Вертинская натурально округляет темно–зеленые глазки.
Неужели не понимаешь,
кошка? Приворожила ты меня! Работает твое чертово зелье! Эдика своего,
велосипедика, тоже также завоевала? Пополняешь ряды поклонников?
– Кира, что тебе нужно
было в моем кабинете?
Меняю интонацию. Игры надоели.
Можно же просто поговорить? Как взрослые люди?
Вопрос застает Киру врасплох,
но она быстро берет себя в руки.
– Ничего. Глупая выходка.
Извини… те.
Прямо смотрит и вроде даже
не врет.
– Ла–адно, – протягиваю
слоги, поднимаясь с дивана. Пора менять тактику.
Иду на выход.
Кира тоже встает. В брюках
она черных, облегающих, с намеком на кожу. Ножки – офигенно красивые. Сама вся
такая изящная, сексуальная. Волосы зазывно блестят, на кулак просятся. А-а-а! Хрен
я от Вертинской откажусь.