Подойдя к Фи, я аккуратно взял её на уроки и тихонько погладил
по голове, разворачиваясь и уходя подальше от замызганного кровью
переулка, в сторону гостиницы.
— Ну-ну, не надо, — старался не смотреть я в полное слёз и крови
лицо. — Не плачь, Фи, я пришёл. Это было твоё второе и последнее
испытание. Теперь ты официально моя ученица, хорошо?
— Угу, — всё ещё хныкая, пробубнила Фи. — Учитель Ганс…
Посох…
— Всё взял, не волнуйся, — тьма поглотила выброшенную
палочку-выручалочку, засунув её в мой инвентарь. Я шёл дальше,
прочь из переулка, поворачивая в сторону открытых дверей постоялого
двора. — Завтра с утра пойдёшь уже в новой робе, ладно?
— Ладно… — кивнула девчонка.
Так мы и дошли до заведения, переделанного из недорогой
гостинцы. За стойкой администрации стоял голем, безмолвно
проводивший нас пустым взглядом. Шагнув в уютный номер, я опустил
уже заснувшую девочку в кровать, а сам плюхнулся на пол, приняв
позу лотоса. Спина недовольно хрустнула, вызывая раздражение. Надо
же как-то медитировать, саморазвитием заниматься, верно?
Однако мои действия несли совсем не успокаивающий характер. В
голове словно проросло какое-то растение, которое сначала
рассмеялось так, что я едва не оглох, а потом обратилось
непосредственно в сотканную из фиолетового цвета фигуру обнажённой
женщины, с тихим вздохом облегчения опустившуюся рядом со мной.
Подняв веки полностью, я коротко кивнул ещё одной своей
знакомой.
— И давно ты в педофилы записался?
Мягкий, обволакивающий голос. Сильно контрастирующий со
словами.
— Всего лишь готовлю очередного Героя, — пожал я плечами. Вокруг
тела заскрипел мел, рисуя правильный круг, в центре которого
оказалась моя многострадальная задница. — Тебе ли не знать, что
лига Передовой нуждается в лидерах?
— А что тебе мешает при этом переспать с одним из них? — Судьба
даже фыркнула, выражая своё презрение к моей тактике.
— Нормы морали, честь, достоинство… — пустился перечислять я,
едва сдерживая ироничную ухмылку.
Смех. Проникающий в разум, в голову, глубже, глубже — в самую
душу. Это смех, которому невозможно не повиноваться, который
требует беспрекословного подчинения, это плавный, чарующий голос,
слова которого часто остры и даже отвратительны.
— Ни один из этих трёх пунктов в своё время тебя не
останавливал, — вздохнула женщина. — Что изменилось сейчас?