А в 17.00 в дверь постучал хозяин кабинета – начальник штаба.
– Юлия Сергеевна, на ужин пойдемте, – просительно заглянул он мне в лицо.
Я озабоченно посмотрела на часы.
– Хотелось бы закончить. Ничего, если я подойду позже?
Капитан начал что-то обдумывать.
– Мне совсем немного осталось. Ключи кому оставить – дежурному?
Капитан растерянно кивнул и скрылся за дверью. У меня был свой расчет: насколько я знала, такой «ужин» просто не мог закончиться раньше полуночи, и если я приду, когда публика уже «разогреется», то получу солидную фору.
К половине восьмого я решила, что пора, и вышла «на пайку» вместе с батальоном. Кинула дневальному ключи от кабинета и деловито направилась прочь: задержись я перед строем хоть на пару минут, и от меня остались бы рожки да ножки – все остальное бойцы просто объели бы глазами.
Ужин накрыли в офицерской столовой – рядом с гостиницей. Еще в прошлый приезд факт существования такой гостиницы в гарнизоне меня здорово удивил. Это означало, что командированных на главный объект полка – оружейные склады – приезжает много.
Когда я появилась, веселье было в полном разгаре. Лица членов комиссии раскраснелись, глаза заблестели, и даже сухой и ядовитый клерк Юрий Иванович был исполнен энтузиазма и здорового боевого духа.
– Штрафну-ую! – закричал уже изрядно поддавший начальник штаба, и я охотно приняла доверху налитую рюмку.
– Офицеры! – Я торжественно оглядела столы. – Я делаю все, что в моих силах, чтобы матери не теряли сынов, а солдаты возвращались домой. Но это не значит, что я не вижу, какая доля выпала тем, кто сделал службу Родине своей судьбой. И в этом меня невозможно обмануть, потому что я сама – дочь офицера (пауза). Потому что я сама – офицер (пауза). Пусть даже запаса…
По залу прошел одобрительный ропот, а я, стремительно осмотрев столы, увидела то, что мне было нужно: офицеры уже «мои». Принятые «градусы» только усилили эффект.
– Я была в Калининграде, когда наши войска оставляли Прибалтику. – Офицеры превратились в слух. – И я помню, как оставалось все нажитое и отстроенное нами тем, кто никогда этого не оценит. Я хочу выпить за то, чтобы никогда больше российскому офицерству не довелось пережить подобный позор. Я хочу выпить за то, чтобы люди наверху (я подняла палец вверх) поняли, что не они – Россия, что истинная Россия – здесь! – Я закончила, решительно опустив ладони к самому столу, и мертвая тишина буквально взорвалась приветственными криками.