Рейкин задрал голову к потолку и протяжно выдохнул.
– Не могу я, ясно? – рявкнул он. – Я сделал выбор в пользу своего впечатлительного дружка, который решил самоотверженно покинуть этот мир, но тем самым «убил» ее. Мне пришлось остаться, чтобы подтереть сопли этому сосунку, и не прошло и дня, что бы я не пожалел об этом. Но даже сейчас, я не могу знать – какой выбор был правильным? Остаться или уехать? И пусть это прозвучит по-гейски, но я выбрал парня, а не девушку. Променял одного психа на другого, так сказать, – он грустно усмехнулся себе под нос. – Иронично, не так ли?
Я опустила голову.
– Зря ты так, Рэй. Тебя никто не винит. Ты поступил правильно, как настоящий друг. Ты не мог знать, что все так будет. Никто из нас не знал.
Этот разговор покоробил парня. Казалось бы, Рэй – непробиваем, ничто не может смутить парня, но это одна из единственных тем, которая сильнее его. Все, что касается Василисы становится для него сокрушительным. Любовь коварна, она делает его слабым, но он не готов мириться. Рэй борется с самим собой, решив, что любовь – это проклятье.
Резко подскочив на ноги, Рэй вырвал пригласительный из моих рук.
– Закину в ящик, – пояснил он, приближаюсь к выходу. – Мало ли.
Я понимаю его и не пытаюсь остановить. Он сам не рад этим эмоциям.
– И сделайте свои морды проще. Мы ведь не похороны идем, верно? – кинул он перед тем как уйти.
Вася.
Холодной цепью грусть душила,Болели шрамы, что на сердце, и душа,Любовь кусала нержавеющие раны,А блики счастья рисовала тьма.
***
Мне снится чудный сон…
Золотое лето. День города. Корабельная набережная. Мне девять. Слабый морской ветер ласково играется с волосами, щекочет нос. Папа, который оторвался от важной работы, дабы устроить семейный выходной, катает меня на пятнистой лошади, пока мама мучается в километровой очереди за ванильным мороженым. Мою разгоряченную кожу остужают долетающие брызги фонтана, высокий хвост трясется в такт скачкам, я смеюсь, когда папа ускоряет лощадь. В этот миг я счастлива и мечтаю остаться здесь навсегда. В моем сне тепло и уютно. Здесь нет печали, боли, слез, той вязкой грязи, в которой я безостановочно тону, только смех и детская радость. Я больше не хочу просыпаться.
Но, мой личный мир коварен…
– Василиса, к тебе гости, – сквозь сон я слышу голос врача, но приподнявшись с кровати, подмечаю, что в палате пусто.