– Кто? – не сразу поняла она мой вопрос.
– Сосед ваш, Степан, – пояснила я.
– А, сосед. Да уж месяца два-три как. Примерно так.
В это время к нам подошла еще одна пожилая женщина, приблизительно того же возраста, что и та, рядом с которой я сидела. Видимо, приметив нас, она решила поинтересоваться, что за новое лицо объявилось в их селе, а заодно и скоротать свободное время.
– Слышь, Шур! Вот девушка о нашем соседе расспрашивает, – тут же ввела ее в курс дела моя собеседница. – Хочет узнать все о нем, куда да зачем уехал. Может, ты чего о нем знаешь?
Подошедшая женщина не стала присаживаться рядом, а остановилась под тенью дерева и равнодушно переспросила:
– Сосед? Степан, что ли?
– Ну да, – подтвердила та, продолжая жевать свой хлеб, словно ее не кормили уже неделю.
– Да месяцев около трех уж, наверное, его здесь нет, – ответила та, немного подумав, а потом обратилась за подтверждением своих слов к соседке: – Да, Пава?
Женщина со странным именем или прозвищем Пава, моя первая собеседница, отодвинулась на край лавочки и предложила:
– Садись, Шур. Аль куда торопишься?
– Да нет. Некуда мне теперь торопиться. Пенсионерка, – ответила подошедшая, усаживаясь рядом с ней.
Эта женщина разительно отличалась от своей соседки тем, что была более спокойной и ухоженной. Старенький выцветший халатик был застегнут на все пуговицы, чист и аккуратно выглажен. Ее соседка, которая наконец расправилась с коркой хлеба, собрала с коленей крошки в ладонь и отправила их в рот, не могла похвастаться тем же. Ее халат в мелкий цветочек явно давно не видел мыла или порошка, а утюг ему не был известен вообще.
– Скажите, – обратилась я к женщине, которую Пава назвала Шурой, – вы живете рядом с семейством Курник?
– Да, – не спеша ответила та. – Через стенку. Мы с ними в одном доме живем. Да вы, наверное, и сами видели.
– Что вы можете рассказать об этой семье? – задала я ей все тот же вопрос.
– А что рассказать? Хорошая, дружная семья. Соня – женщина общительная, добрая. Дети уважительные. Степан, тот мужик работящий. Все умеет. В руках у него все горит.
Я хотела было опровергнуть ее слова, так как, посетив семью, не увидела особого трудолюбия со стороны ее членов: двор зарос травой, яблони и вишни одичали, дом давно не крашен. Но спорить с тем, что семья очень общительна, я, конечно, не могла, да, в общем-то, и не стала, ведь принимали меня Соня и ее дети очень радушно, вроде бы открыто рассказывали обо всем, о чем я их спрашивала и даже не спрашивала. Тут уж не поспоришь.