До дюны тысяча метров, ну, может, чуть меньше. Оттуда по
движущейся цели в сумерках мог попасть только очень, очень, очень
хороший стрелок. Горохов догадывался, кто это был.
Их называли по-разному: степняки, степная мразь, пятнистые,
выродки, дегенераты, людоеды, трупоеды, дикари.
Некогда это были люди, но теперь это были существа, которые уже
приспособились жить в степи, которых не убивало солнце, не убивала
жара, не мучила жажда. Существа, которые не носили очков и
респираторов, но не слепли от белого солнца, не задыхались от
степной пыли пополам со степной тлёй. Их кожа имела
светло-коричневый цвет с тёмно-коричневыми пятнами. Эти пятна не
покрывали только их лица, ладони, ступни и животы. Они ходили голые
и не страдали ни от солнечных ожогов, ни от всякой гадости типа
базалиом или меланом. Их головы, а у мужчин ещё и морды, заросли
чёрными, густыми волосами, которые защищали их мозги от страшной,
испепеляющей пустынной жары. Хотя, что там у них защищать. Своими
мозгами они давно не пользовались, делать ничего не умели. Ничего
не строили, ничего не создавали. Жрали все, что моги сожрать, и
воровали все, что могли украсть. Их кожа всегда была сальна, и на
это сало обильно садилась светлая степная пыль, поэтому издали их
трудно было отличить от тех барханов, рядом с которыми они
находились. Присядет такой в теньке бархана, сидит, тварь, с
винтовкой в руках и ждёт тебя, а ты идёшь к нему и до последнего
момента его не видишь. До последнего момента…
В глазах у них нет белого цвета. Их белки абсолютно желты, как у
человека с тяжело больной печенью. Но видят они отлично, никакое
солнце их не слепит, стреляют они так же, как и видят.
И с каждым годом с юга их приходило всё больше и больше. Они
накатывали волнами. Год за годом пустыня извергала новых и новых
опасных врагов. Они всегда приходили с юга, из самого пекла. И
каждое новое племя было многочисленнее, сильнее и выносливее
предыдущих. Единственное, кажется, чем они болели, так это степной
проказой. Но она выедала их слишком медленно. Намного медленнее,
чем они воспроизводились.
Ему оставалось немного, километра два-три, он уже видел оазис,
когда недавно поднимался на высокий бархан. Но доехать до оазиса,
когда из тебя хлещет кровь, что заливает всё вокруг, да ещё в
сумерках, вряд у него получится. Нет, он просто потеряет сознание и
свалится на песок. А ещё ему захотелось откашляться.