А потом везде полыхал огонь. И Рэми
судорожно хватал воздух ртом, пытаясь дышать, рвался в чьих-то
руках. И звал, бесконечно звал:
— Ар!
Он слышал взволнованный голос Жерла,
отдающего приказы, чувствовал на лице прикосновение холодной ткани.
И тянулся, тянулся к этому холоду, утопая в огне лихорадки, и
шептал что-то, сам не зная — что, выдыхая имя:
— Ар...
А потом, неожиданно:
— Аши...
Зов огненной стрелой улетел в
темноту, и Рэми выгнулся на мокрых от пота простынях. Обмяк,
успокоившись. Даже дал себе споить немного отвару и задышал ровнее.
Он знал, что его услышали.
— Ну наконец-то! Иди ко мне, — звал
из темноты тот самый голос, что не давал покоя целый день, и Рэми
пытался идти. Сначала полз, потому что сил не было, позднее встал и
брел в темноту покачиваясь, спотыкаясь и боясь упасть. Потому что
если упадет, то больше не поднимется — сил не хватит.
— Иди... — и Рэми уже не пошел,
побежал. К свету, к чистому воздуху, к солнышку, поднимающемуся над
облаками.
— Иди! — позвали над пропастью, и
Рэми смело шагнул вперед разрывая невесть откуда взявшиеся цепи. И
его подхватили на руки у самой земли, и сила, которая снилась
ночью, пугала и манила, укутала мягким одеялом, и ударили сильные
крылья, а ласковый голос прошептал на ухо:
— Ты все же пришел ко мне, мой
мальчик. А теперь спи, спи спокойно... Я позабочусь о твоем
брате.
«Брате?» — удивился Рэми, погружаясь
в тяжелый сон.
Темнота давила. Воздух казался
тяжелым и густым как кисель, дышать им было невыносимо. Да и не
хотелось. Хотелось на свободу, расправить крылья, взлететь в ночную
высь, и долго, до мучительной усталости в мышцах, пронзать небо,
соревнуясь с ветром. Когда-то это было реальностью. Теперь
реальностью была темнота ритуальной башни, тяжелое прерывистое
дыхание и слабая надежда, что ему дадут возродиться в теле
носителя.
— Носитель... сам в это веришь? —
смеялся Киар.
— Тебе легко говорить, — горько
произнес Аши, бессильно повисая на цепях. — Ты друг смерти... я —
люблю жизнь.
— Целитель судеб, как красиво
звучит... и как жалко выглядит на деле, — продолжал издеваться
брат. — Твой новый носитель, которым ты так восхищался, не слышит
зова, закрывается...
Аши сглотнул, почувствовав горькую
волну бессилия. Израненные о стены крылья болели невыносимо, цепи
стерли запястья до крови... Хотя бы глоток свободы сейчас, хотя бы
на мгновение вдохнуть вешний воздух, насладиться солнечным светом!
Хотя бы на миг сплести свою душу с душой носителя... Аши просит
слишком многого? Отец обещал. Отец забыл...