Он наступил прямо на древко. Затем он
избил им Мартина, последним ударом сломав о его голову.
После каждого такого случая Мартин
становился всё более жестоким. Постоянно кричал, требуя от нас
восьмерых выполнения нормы, которую раньше мы делали вдесятером.
Избивал нас палкой за малейшую оплошность. Частенько применял
кнут.
У меня вся спина была в неуспевающих
заживать рубцах, да и не у одного меня. Мы дружно начинали
ненавидеть Мартина. Однако делать что-либо с ним не спешили.
Напасть на десятника значило то же самое, что напасть на орка. За
это страшным образом наказывали. Смерть – вот то, что ждало рабов,
отважившихся напасть на своих хозяев. Да и смерть была не простой,
в лучшем случае ограничились бы сажанием на кол.
В общем, мы терпели. Терпели до поры
до времени. Вечно так продолжаться не могло. Мы решили избавиться
от Мартина и подстроить всё так, словно это был несчастный случай.
Несмотря на всё то, что со мной произошло, мне всё равно всё ещё
было как-то не по себе от того, что я собираюсь сделать. Я убедил
своих друзей сперва поговорить с Мартином. Мы поговорили и
попросили его вести себя спокойнее и помогать нам при необходимости
вместо того, чтобы сразу же избивать. Это ни к чему не привело,
кроме как к получению очередной порции палок.
Тогда я согласился с остальными, хотя
знал, что после убийства сохранять хладнокровие не смогу, но и
оставлять всё как есть, тоже не хотел. Мы всё продумали. По крайней
мере, нам тогда так казалось.
Спуститься к ручью, на берегу
которого мы добывали глину, можно было не везде: из-занашей
глинодобывающей деятельности берег стал отвесным. Мы спускались
каждый день по одной и той же тропе, идущей между засохшим деревцем
и высоким валуном.
И дерево, и валун находились примерно
на середине довольно крутого спуска, поэтому между ними мы не шли,
а скорее бежали, подгоняемые силой тяжести. Мы натянули между ними
украденную Терном жилу эйхо, которую он хотел пустить на лук.
Мартин всегда ходил позади нас,
спускался по тропе и садился на пенёк срубленного когда-то давно
дерева. Оттуда он осыпал нас проклятиями, наблюдая за нашей
работой.
Так было и в тот день. Предпоследним
шёл Терн, за ним следом спускался Мартин. Все рабы из нашего
десятка знали о натянутой жиле, а надсмотрщик нет. Он споткнулся о
неё и упал. Терн тут же ударил его сзади со всей силы камнем,
завёрнутым в тряпку, чтобы не оставить ссадин. Шея хрустнула. Тут
же Терн стал отвязывать жилу, чтобы спрятать, а я подложил под ногу
Мартина один камень, а под шею другой, чтобы всё выглядело так,
словно десятник споткнулся об один камень и сломал шею о другой.
Конечно, изучив место смерти, даже не судмедэксперт из нашего
времени, а любой воин из этого мира понял бы, что всё было не так,
как мы хотели представить. Но мы надеялись, что в смерти простого
десятника из числа рабов никто не будет особо разбираться. И не
стали бы разбираться если бы не одно но. Но о нём я узнал
значительно позже.