— Рискованно. Хотя может сработать. —
Высказал своё мнение немногословный Терн.
— А что такого на твоей родине, что
ты так туда рвёшься? Дети у тебя там, что ли? – поинтересовался
Марон.
— Нет детей. Не могу я вам сказать,
что там, всё равно не поверите. Просто знайте: как только мы
доберёмся до моего дома, у нас сразу всё будет хорошо.
— Поверю на слово. Давайте спать.
На следующий день мы переправились
через Изумрудную. Я никогда доселе не видел подобных рек. Возможно,
на Земле таковых и нет, а может быть, мне не доводилось их видеть.
Проезжал я раз через Обь. Но до Изумрудной ей как до Китая на
четвереньках. Это просто гигантская речища, стоя на одном берегу
которой, другой едва ли можно различить.
Нас, вместе с парой эйхо и телегой
переправил на плоту пожилой мужчина с мальчишкой лет пяти от роду,
взяв за это небольшую плату. Переправа заняла несколько часов.
Мы высадились в какой-то небольшой
рыбацкой деревушке на берегу реки. Денег у нас практически не
оставалось, нужно было где-то их добывать, чтобы уйти дальше на
восток. Вариантов было немного. Тут и там сновали какие-то
оборванцы в лохмотьях. Кругом была разруха. По деревне сновали
худые и голодные местные. Мы на их фоне, несмотря на все
произошедшие с нами злоключения, выглядели вполне солидно. На
головы мы нацепили вязаные шапочки из шерсти эйхо, чтобы люди не
обращали внимания на наши клейма. Хотя и были они исправлены на
клейма свободных, кто-нибудь мог принять нас за беглых, ведь
самостоятельно заменить себе клеймо не так уж и трудно.
На простой вопрос «Какой дорогой
можно проехать на восток?» зачумлённые местные почему-то лишь
пугались и старались как можно быстрее убраться прочь. В воздухе
витал стойкий зловонный запах рыбы. Но несмотря на наличие
источника запаха, местные были почему-то худы до безобразия.
Даже Олаф — местный эрудит, толком не
мог объяснить, почему здесь всё так странно, лишь пробурчал, что
это, похоже, на последствия войны. Народ нас откровенно побаивался
и перешёптывался за спинами.
Мы решили остановиться в деревне на
ночлег, однако таверны в деревне не было. Тогда Терн отправился по
домам, чтобы попроситься у кого-нибудь на постой. Я, Олаф и Марон
молча сидели на телеге, ожидая возвращения товарища.
В это время, озираясь по сторонам, к
нам подошла худая, словно тростинка, женщина лет тридцати с
замаранным чем-то чёрным лицом, и шёпотом произнесла: