Серьги висюльки брякнули. Мои серьги.
- Вот и переодевайся прямо сейчас, - предложил императивно.
Переоделась Василиса при мне и быстро, но покраснела только,
когда увидела себя в зеркале.
- Стыдоби-и-и-ища… Но и красотища-то какая, - шептала она,
крутясь перед зеркалом, оглаживая на себе темно-синий шелк с
голубыми кружевами.
- А по мне, так в ней ты просто королевишна, - довольным тоном
проворковал я.
Уже на постоянном моём диване в смежном купе, когда отдышались
от ударного секса, я спросил.
- Чем же такой старый бабуин, как я так привлёк упертую бобылку,
что склонилась она к блуду?
Что характерно, кружевную комбинашку - по молчаливому согласию,
- мы с неё не сняли. И касаясь жестких синтетических кружев,
дополнительно возбуждались от таких прикосновений.
Василиса честно ответила, даже не задумываясь.
- Ты необычный. Не похож ты на наших мужиков. Да и бабий час
пришел. Я ребеночка хочу, пока не пришла пора родилку на кадилку
отдавать.
- А с мужем у тебя детей не было?
- Как-то не получалось у нас, – грустно ответила женщина.
Ну да… контрацепции в местных общинах тут видимо никакой. Так
что либо она бесплодна, либо таковым был ее муж.
- Давай еще раз повторим, - раздухарился я. – Может у нас и
получится.
Что-то мне тоже наследника захотелось. Раз уж вторая молодость
обломилась. Первую-то я всю на свои эгоистические хотелки
растратил.
Через сутки у меня начали резаться зубки. Как у младенца. С
болью и зудом. На этот раз я подготовился и вывез из Москвы
девяностых болеутоляющие таблетки с кодеином, которые потом
запретили к продаже. Так что особо не мучился.
Доллары тасовал. По номиналу и годам выпуска по сумкам
раскладывал. Спалиться на первом же выходе в Штаты на
несуществующих в шестидесятые годы банкнотах мне не улыбалось.
Остались не разобранными только сотки. Но их было много. Больше,
чем купюр всех остальных номиналов вместе взятых.
Заглянул Тарабрин. С интересом.
- Ну что, Митрий? Новые зубы еще не выросли?
- Режутся. – Ответил я. - Чай будешь?
Когда это еще Тарабрин от чая отказывался?
Пока нам чай заваривали, вертел Тарабрин в руках доллары разных
годов.
- Откель такое богачество? – ерничая, кивнул Иван Степанович на
пачки долларовых соток.
- Банк взял, - ответил я честно.
И в ответ на круглые глаза Тарабрина, рассказал, как было
дело.