- А может, вы считаете, что Матери Церкви нужна реформация? -
Повысил голос Волков, всё ещё сверля взглядом молодого рыцаря. И
делая ещё один шаг к нему.
- Да нет же, - промямли тот в ответ. - Это была шутка.
- Шутка? Вы шутите над Святой Инквизицией, которая спасет
верующих от козней ведьм и ереси? - Кавалер оглядывался и видел,
как с лиц рыцарей исчезают улыбки, и с внутренним удовлетворением
он продолжал, обращаясь к барону:
- Горько мне видеть, что среди рыцарей курфюрста, опоры трона
императора, есть люди, для которых Матерь наша Святая Церковь
является объектом шуток.
- Не огорчайтесь, друг мой, - сказал барон, взяв Волкова под
руку и погрозив молодым придворным пальцем, - это глупцы, повесы.
Попрошу нашего герцога сделать им внушение. Распоясались. Пойдёмте,
пойдёмте, друг мой.
Больше ни один из рыцарей не произнёс им в след ни одного
слова.
Когда Волков и его офицеры оказались в отдельной комнате, где
лакеи суетились подносами и кушаньями, а дверь на балкон за ними
затворилась, Бертье перевёл дух и сказал:
- Фу, прошёл между ними, словно штурм стены отбил.
- Да уж… - Многозначительно поддержал его Рене.
- Не волнуйтесь, господа, - произнёс Брюнхвальд спокойно, -
кавалер Фолькоф владеет, словом, не хуже, чем мечом или
арбалетом.
- И, слава Богу, а я уж думал, что дуэли не избежать, - сказал
Бертье. – А то я стоял среди этих господ, как будто голый среди
стаи волков.
- Да уж… - повторил Рене.
А Брюнхвальд только посмеялся тихо, и его смех кавалер расценил
как похвалу.
А барон тем временем ушёл в обеденную залу, но тотчас вернулся и
сказал важно и громко:
- Его Высочество курфюрст Ребенрее соблаговолит принять вас
немедленно, кавалер.
Волков оправил одежду, сжал и разжал кулаки. Вздохнул и шагнул в
столовую залу, барон сразу зашёл за ним и прикрыл дверь.
Удивительные окна под потолок пропускали в залу много света. Там
пахло кофе. Редкое зелье в этих серверных краях. За столом,
уставленным кушаньями, сидел один человек. Одет он был на удивление
просто. Менее богато, чем лакей, стоявший за его спиной и намного
менее богато господина вмехах, поверх которых лежала тяжёлая
золотая цепь. Господин в мехах и золоте читал сидевшему за
столомдокументы ровно до той секунды, пока в залу не вошёл
Волков.
Чтец остановился и уставился на вошедших. Волков низко
поклонился человеку, что сидел за столом. Лицо у того было
выразительное. Глаза навыкат и внимательные. Нос, длинный нос был
фамильным знаком Ребенрее. Даже дамы этого рода не могли избежать
этой характерной родовой черты. А ещё эта фамилия плохо переносила
оспу. Болела этой болезнью тяжело. Вот и лицо герцога было изъедено
этой болезнью.