Пытаюсь возразить, но очередной поцелуй в губы не дает
произнести ни слова. А глухой короткий стон не слышен за шумным
дыханием молодого мужчины, потерявшего голову от желаний
собственного тела. Я пытаюсь пошевелить ногами в надежде хотя бы
пнуть своего мучителя, но меня прижимают слишком крепко, вплоть до
самых бедер. Переступаю с ноги на ногу, топчусь насколько это
возможно по его правой ступне, но парень этого даже не
замечает…
- Ты думаешь, я это просто, поразвлечься? – его глаза, на пару
секунд остановившиеся напротив моих, мутные, едва ли осмысленные,
пугают меня еще больше ненавистных губ, - неправда, Тори, это не
так. Я же серьезно…землянка у меня отдельная, места
хватит…переедешь, заживем вместе…деток родишь…
И теперь прикосновений и поцелуев я почти не чувствую. Потому
что перспектива, обрисованная Корхой, повергает в шок. Представить
себя его женой я не могу и не хочу, одна мысль о том, что придется
каждый день видеть, разговаривать с ним, спать в одной
постели...
Мне захотелось взвыть! Но голос не слушался, еще одно усилие и я
снова «онемею» на несколько дней, поэтому лишь остервенело мотаю
головой, изо всех сил дергая руки в попытке освободиться. Закусываю
до боли губу, чувствуя, как слезы свободно стекают по щекам, холодя
кожу.
- Корха! Услышь меня! Я не хочу! – надрывно, хрипло, срываясь на
всхлип. Цепляясь за призрачную надежду, что хотя бы сейчас удастся
отвлечь парня.
И, вопреки сомнениям и всему остальному, мне это неожиданно
удается. Вот только не совсем так, как хотелось.
- А чего ты хочешь, Тори? – Корха отрывается от меня и теперь
угрюмо гипнотизирует взглядом, продолжая крепко удерживать на
месте, - замуж? Хорошо, я не против. Трисса, как настоятельница,
может провести церемонию.
Я крепко зажмуриваюсь, не желая даже представлять эту картину.
Потому что притащить меня на это мероприятие можно будет только
связанной, а сказать «да» не заставят даже под пытками. И плевать,
произойдет ли что-то сейчас и после между нами!
Сама ситуация оказалась и страшной, и абсурдной одновременно. В
моем возрасте все деревенские девки уже давно были замужем и
нянчили минимум одного малыша. А уж мир плотских утех открывался
едва ли не с первой кровью, весьма условно осуждаясь до свадьбы.
Это у аристократии невинность имела цену, а в деревне ценились
сильные руки и широкие бедра, не предполагающие излишней
скромности. Дом, хозяйство, потомство – все было придумано до нас и
не подвергалось сомнению в правильности. И я когда-то мечтала
именно о таком – хозяйственный муж, ладное хозяйство, здоровые
детки…