Ивашов вновь взял Ольгу за локоть и бережно повел за собой.
Лавка была с влажными разводами застаревшей грязи. Гера достал из кармана большой пакет, разложил его на скамье и торжественно пригласил:
– Прошу!
– Только-то и всего, – едва пожала плечиками Ольга. – Я помню, были времена, когда ты снимал брюки и клал на скамейку, чтобы я не испачкала свое летнее платье.
– Когда-то я снимал с себя штаны, чтобы доставить радость тебе одной, теперь я раздеваюсь на радость десяткам женщин одновременно, – едва улыбнувшись, мягко произнес Гера, присаживаясь. – Когда я их бросаю в зал, они разрывают их на сувениры.
– И тебе не жалко своих брюк? – удивленно подняла брови Ольга.
– Тогда я был нищий студент и трясся над каждой копейкой. Сейчас я могу покупать себе по двадцать пар штанов в день и знаю, что не обеднею.
– А брюки-то у тебя светлые, и наверняка на них останется след, – печально произнесла Ольга. – Впрочем, мне все равно приятны такие жертвы.
– Так ты согласна со мной встречаться?
– Ты опоздал, Гера. Где ты был хотя бы месяц назад? Тогда еще можно было что-то исправить. Теперь я не одна. Может быть, лучше останемся с тобой добрыми друзьями?
Ивашов грустно выдохнул:
– Понятно… Когда девушка говорит о дружбе, у тебя нет никаких шансов. А ты не забыла, именно в этом скверике начиналась наша любовь. Ты сидела одна вон на той скамейке, и я попросил разрешения присесть рядом. Помнишь? Потом мы с тобой разговорились, а через два дня я тебя поцеловал.
Ольга невольно улыбнулась, от воспоминаний веяло теплом, и полузабытые ощущения слабым током пробежали по телу.
– Оказывается, у тебя очень хорошая память. А ты не позабыл, что было потом… когда ты ушел? Дважды меня вынимали из петли… Прости, что я напоминаю тебе об этом.
Гера нахмурился:
– Это ты меня извини, я не представлял, что так получится. Кто знал, что ты такая тонкая натура. Я, толстокожий, должен был все предусмотреть заранее.
Ольга порывисто встала и произнесла:
– Мне надо идти!
Ивашов уверенно поймал девушку за руку и проникновенно проговорил:
– А слезки-то у тебя остались, все-таки я тебе не безразличен.
– Пусти меня, – строго сказала красавица.
Гера поднялся и свободной рукой обхватил Ольгу за талию. Теперь девушка находилась в его власти: он мог ее поцеловать, мог притянуть к себе, мог оттолкнуть, но просто держал в своих объятиях, не желая расставаться.