Через минуту он сворачивал на Садовое и еще полторы минуты двигался по часовой стрелке с максимально разрешенной скоростью. Затем свернул направо в первый разрешенный поворот, остановил машину и выскочил из нее, оставив мотор включенным, а дверку незакрытой.
Зачем, он и сам не мог толком сказать. Вероятно, в надежде, что незапертая машина обязательно привлечет чье-нибудь не слишком законопослушное внимание, а работающий двигатель сам собою спровоцирует желание прокатиться в более укромное место, где машину можно будет основательно ободрать.
Впрочем, о машине он забыл, едва оторвался от ее руля.
Чувство опасности не ослабевало, хотя и не было столь острым, как в тот момент, когда он оказался на линии огня.
Ноги машинально несли его к ближайшему вокзалу.
Это было не самое безопасное место, напротив, во многих отношениях это место всегда представляло большую опасность, чем любой другой московский закоулок.
Дело в том, что москвичи, при всей их пестроте и многообразии, представляют собой в чем-то очень однородную массу.
Иван не был коренным москвичем, и в минуты нервного напряжения его чужеродность этому городу проявлялась в нем настолько ясно для него самого, что обретала чуть ли не визуальную плотность. Он становился чужим, но и московское население, озабоченное исключительно собой и решением только своих проблем, проявляло к нему, чужому, повышенное равнодушие. И любой заинтересованный взгляд в его сторону был для Ивана камнем пущенным ему в висок, камнем, от которого нужно уклониться.
Это было, словно бег по пустыне, по однородной массе песка, где каждый отличный от этой массы камушек, кустик, зверек приковывает повышенное внимание. В пустыне труднее спрятаться, но зато и гораздо легче обнаружить присутствие человека.
На вокзале – совсем иначе.
Однородная масса москвичей оказывалась на вокзалах столь разряженной неимоверным количеством «гостей столицы», что окружавшая Ивана пустыня превращалась в восточный базар, где не протолкнешься без стычки от одного товара до другого, где под каждым цветастым халатом может оказаться припасенный для тебя кинжал или пистолет, где у каждой узкоглазой красавицы между грудей или между бедер припрятана ядовитая кобра, поражающая тебя, стоит тебе на секунду расслабиться.
Вокзал для Ивана – это какой-то кошмар, где он во всяком прошедшем мимо человеке вынужден подозревать потенциального врага, настолько легко профессионалу принять вид ожидающего свой поезд приезжего из какой-нибудь Тьму-Таракановки.