Кузнец замолчал, словно снова переживая давние страхи. Я боялся
пошевелиться, чтобы не разрушить ту тоненькую нить полной
откровенности, что протянулась между нами. Но, в конце концов,
Чернях очнулся от воспоминаний и уже другим тоном продолжил:
- Я не знаю, что у тебя за душой, да только она, душа твоя, не
злая. Видел я, как ты на Ждана смотрела. Поэтому просьба к тебе
есть. Вернее, уговор. Я, чем могу, помогу тебе. А ты обещай, что
доберешься до северных ведьм да передашь весточку нашей Мироладе.
Сердцем чую - жива она и не бедствует. Но порой такая тоска
наваливается. Да что на меня. Ладушка почитай каждую ночь плачет.
Скажи Мирушке, что помним ее и ждем. И что, если будет какой
случай, тоже весточку передаст. Знаем, что в Светлых княжествах
опасно ей появляться, но все же - хоть пусть птицу какую пошлет...
говорят, им, ведьмам, птицы небесные да звери лесные служат, словно
холопы. Знаешь, когда тебя лешак привел, у меня сердце зашлось.
Думал - вот она, весточка от нашей Мирушки. Да только ты, видать,
пока в тех краях и не бывала?
- Не бывала, но буду. Обязательно буду. Только одно дело у
демонов сделаю - и сразу на север.
- Эх, - вздохнул Чернях. - И я бы с тобой пошел, да на кого дом
оставлю? Прошлый раз и Ладушка моложе была, и выхода другого не
оставалось, а сейчас...
И кузнец безнадежно махнул рукой.
- Обязательно найду вашу дочь, - искренне пообещал я. - Вы же
меня не выдали, а что я еще могу для вас сделать?
- Ладно, берись за меха, качай, а то, пока мы тут разговоры
разговаривали, горн почти потух, - кузнец решил спрятаться от
тяжелых мыслей за привычным делом. - Да шибче качай, а то мы тут до
утра провозимся!
Шибче - так шибче.
Так что управились мы к полуночи. Появился именно тот меч,
который мне нужен. В городище Чернях купил мне удобные сапоги из
мягкой кожи, в каких ходят княжьи егеря, ножны под меч и еще
несколько полезных в дороге мелочей вроде хорошего кинжала
демонской работы. В придачу ко всему этому добру я попросил у
кузнеца старый тулуп, на котором спал на сеновале.
- Боишься замерзнуть? - удивился мужик. - Вроде подкольчужник у
тебя справный, такой не только от удара, но и от стужи
сбережет.
- Не себе прошу, - соврал я. - Есть у меня конь колдовской, да
только ни узды, ни седла он не признает. Только попону - и то, если
настроение хорошее. Но любит, чтобы на спине у него что-то теплое
было вроде овчины.