Грета взялась меня обучать хохдойчу с жарким пылом
педагога-новатора, дорвавшегося до живых детей.
Села как-то рядом со мной, прижавшись горячим бедром, взяла мою
ладонь в руки. Приподняла все три ладошки и сказала.
- Хенде.
Я на автомате ответил.
- Хенде хох.
Грета засмеялась, раскидывая по окружающему пространству
колокольчики, бросила мою ладонь и с готовность подняла свои руки
выше головы и захлопала ладошками от возбуждения.
- Гуд, - сонно произнесла Марта.
Потом повторение – мать учения.
- Хенде – хох, - и она подняла опять руки.
- Хенде – нах унтен, – и опустила их вниз.
Потом постучала себя по голове сверху и сказала.
- Копф.
- Тотенкопф? – переспросил я, уже прикалываясь.
- Найн, найн, найн… Найн тотен.
И ткнув в меня пальцем в лоб, утвердила.
- Тойфелькопф.
На что Марта изволила заржать, показывая мне рожки указательными
пальцами, а Грета показала язык.
Развлекаются бабы со скуки, что с них взять.
И так с остальными частями моими и ее тела, добивалась она,
чтобы я понял и, по крайней мере, не так сильно слова коверкал.
Даже ладонями сиськи кокетливо потрясла, как взвешивая, сказав.
- Бюст.
Потом простейшие предложение, начиная с примитивного «« я хочу
пить»», до выражений желания обратного процесса.
Чтобы совсем не чухнуться от однообразия научил Грету играть в
ладушки и железку. В последнюю она меня быстро стала переигрывать.
Реакция у нее была фантастическая. Попробовал вовлечь в наши игры
Марту, но та только рукой махнула - ей не нать.
Ежедневно меня осматривал фельдшер, так профилактически. Иногда
раны перевязать, мази на них освежить.
Живодёр его фамилие.
Раз в день, ближе к вечеру, заглядывал в нашу повозку Курт. Ему
тут же бабы нацеживали из бочонка кружку пива. Курт оглядывал меня,
о чем-то спрашивал своих женщин. Иногда как стемнеет, куда-то
уходил с Мартой. И тогда мы оставались одни с Гретой, но я еще был
не боец. Куда на бабу лезть, когда голова кружится, а ребра болят.
Так вприглядочку. С легкими касаниями друг друга, не больше.
Школьный петинг через тряпочку. Хотя, судя по быстрым взглядам этой
юной чертовки, она вполне созрела для взрослых эротических игр.
Только узнал я уже, что Грета дочь моего благодетеля, что подобрал
меня раненого без сознания на дороге, обобранного и раздетого
догола. Он ко мне как добрый самаритянин отнесся, а ему девку
портить… Не по-людски это как-то будет.