-Благодарствую, Николай Степанович, - бодро ответил Григорий, -
чувствую себя лучше, по крайней мере, выспался. Осталось узнать, в
качестве кого я здесь нахожусь. Как гость или как арестант?
- А вот это мы сейчас и выясним, дражайший Григорий Ефимович, -
Батюшин ещё подлил елея в голос,- всё в ваших руках. Всё зависит от
ваших ответов на наши вопросы.
-Я надеюсь, допрос не займёт много времени?
-А с чего вы так решили?
Распутин оглянулся.
-Судя по тому, что мне никто не предложил даже присесть…
Среди генеральской свиты раздался сдавленный смешок. Батюшин
тоже позволил себе улыбнуться.
-Извольте, Григорий Ефимович, - и двинул начальственной
бровью.
Распутин небрежно взял внезапно материализовавшийся за спиной
стул, одним движением перевернул и сел на него по-кавалерийски,
преданно уставившись на генерала. Мысль похулиганить давно созрела
в его голове и напрашивалась хоть на какую-то реализацию. Батюшин,
сделав вид, что ничего экстраординарного не произошло и так себя
вести в кабинете “царского опричника” естественно и небезобразно,
уткнулся в бумаги. Не поднимая глаз, абсолютно спокойным тоном,
будто разговаривая о погоде, генерал произнес:
-Давеча, Григорий Ефимович, вы говорили мне, что уже пришли в
себя, когда английский подданный открывал свой сейф. Стало быть,
дальнейшие события вы должны были видеть или хотя бы слышать.
-Должен был! - согласно кивнул Григорий и продолжил, в ответ на
радостно вскинувшего глаза генерала, - но не видел… А слышать -
слышал! И топот, и крики, и выстрелы. Целую войну устроили
господа-хорошие.
-А вас, стало быть, никто не потревожил?
-Не поверите, даже в комнату не заходили!
Батюшин бросил на стол карандаш и откинулся на спинку стула.
-Тяжело с вами, Григорий Ефимович. Хитрый вы. Хорошо. Буду
спрашивать прямо и надеюсь получить откровенный ответ. Что вы
знаете об имеющих боевой опыт, грамотных, отчаянно смелых боевиках,
внезапно атаковавших прошлой ночью британскую миссию и уничтоживших
всех, находившихся внутри, кроме вас?
Распутин застыл. Таких горизонтов воображения от генерала он не
ожидал. Расположение тел, характер ранений и даже следы,
оставленные им в резиденции, должны были привести к однозначному
выводу: “Чужие там не ходили”. Что-то он не учёл. И этим “что-то”,
скорее всего, была профессиональная деформация Батюшина,
повёрнутого на выявлении и нейтрализации шпионов Германии. На всех
и на всё он смотрел исключительно через призму этого дела. Есть
немецкий шпион - есть победа, всё остальное - тлен и суета. А
он-то, наивный, хотел одним движением руки переключить бурную
энергию контрразведчика на англичан. Не получилось… И что теперь
делать?