-Знаете что, Артём Аркадьевич...
-Охолонись, курсант!
В
лицо Распутина ударила горько-солёная влага морской волны,
захлёстывая глаза, забивая нос и рот, переворачивая вниз головой и
таща в пучину. Изо всех сил взмахнув руками, он вынырнул на
поверхность, жадно схватил воздух и осмотрелся вокруг. Серо-зелёные
валы стремительно накатывали на каменистый берег, угрожающе рыча,
бросались на скалы, ударившись и жалобно завывая, уползали обратно,
увлекая за собой прибрежный мусор и обломки разломанной шлюпки.
Григорий узнал это место. В детстве он отдыхал тут с родителями и,
пренебрегая предупреждением взрослых, убежал купаться в шторм,
залез в воду и потом никак не мог выбраться - откатывающаяся волна
упрямо уносила его в открытое море.
Генерал Миронов стоял у самой кромки прибоя,
его черный кожаный плащ, застегнутый на все пуговицы, лоснился от
водяной пыли, поднятый воротник упирался в орлиный нос, а глаза
из-под козырька фуражки с красной звездой мрачно и неподвижно
смотрели за горизонт поверх гришиной головы.
-Ты
сделал то, что хотел, но это был шаг через рубеж, разделяющий
цивилизации, - прошептал его голос, заглушая свист ветра и рёв
волн. – Насколько он был обдуман? Понимаешь ли ты его
последствия?
-Не
было ничего необдуманного, - скрипнул зубами Распутин, - это нужно
было сделать давным давно, глядя, как остаются безнаказанными упыри
и вурдалаки, превращающие жизнь моей страны в бесконечную траурную
церемонию.
-Считаешь себя вправе вмешиваться в божий
промысел?
-Мне
кажется, что на войне я только этим и занимался, - усмехнулся
Распутин. - Количество трупов, оставленных мной на поле
боя...
-На
поле боя, курсант! - поднял палец генерал. - ХIII правило Василия
Великого гласит: “Убиение на брани Отцы наши не вменяли за
убийство, извиняя поборников целомудрия и благочестия...” На поле
боя ты выполнял приказ, а с этой несчастной девочкой...
-
Эта малолетняя стерва - часть зла, с которым я воевал всю свою
жизнь! Или я не имею права ненавидеть?
-Имеешь. Но весь вопрос в том, как ты
пользуешься этим правом.
Море
схлынуло вместе с последней волной, обнажив дно. Григорий,
отплёвываясь и отряхиваясь, с трудом поднялся на ноги, оглянулся по
сторонам. Он с генералом стоял на поле боя. Бушевавшее здесь
сражение недавно закончилось. Косые лучи заходящего солнца вязли в
дыме, застилающем изрытое воронками пространство. Изломанная
военная техника, больше похожая на бесформенные кучи металла,
громоздилась колючими холмами между полузасыпанными окопами и
вдавленными в землю блиндажами. Обрубки обугленных деревьев,
покрытые пеплом, как пальцы великана, погребенного под мёртвой
землёй, беззвучно тянулись к небу, жалуясь на взбесившихся
«хомо-сапиенсов».