Не мешкая, я решила наведаться в
швейную мастерскую. Увы, расспросы не увенчались успехом — главная
швея и её помощницы уверяли, что мои мерки никому не
передавали.
— За такое можно потерять работу.
Разжалуют из швей в поломойки, а то и вовсе из школы выгонят, —
сказала дородная седая чонрэйка.
— Может, спрашивал кто-нибудь?
Мастерицы переглянулись и дружно
покачали головами.
— Тогда откуда кто-то раздобыл мои
мерки?
Главная швея поджала губы и сухо
произнесла:
— Возможно. Только возможно. Это одна
из уволенных работниц. Недавно из школы выгнали тринадцать слуг. Из
них трое, к моему глубокому сожалению, оказались швеями.
— Ясно... — вздохнула я. — Извините,
что отвлекла вас от работы.
Сложно понять, соврали швеи или
сказали правду. Разыскивать уволенных работниц не было времени, да
и я сомневалась, что добилась бы от них ответов. Моё маленькое
расследование зашло в тупик.
Конечно, можно расспросить самого
вероятного кандидата — Марка. Но, немного поразмыслив, решила не
спешить. Я всё равно не собиралась надевать наряд. Независимо от
того, кто его подарил. Даже если Марк... Принять платье от парня,
тем более такое дорогое, означало поставить себя в зависимое
положение.
Кто бы ни сделал подарок, на балу он
себя обязательно проявит — так или иначе. Вот там и
посмотрим...
***
Марк ждал в холле на первом этаже
общежития. Когда увидел меня, его лицо украсила смущённая и
виноватая улыбка.
— Извини. Знаю, должен был купить
тебе наряд, но сейчас я на мели... Впрочем, ты и так чудесно
выглядишь, — закончил он неловким комплиментом.
Значит, не Марк. А кто тогда? Неужели
я оказалась права в своих подозрениях, и подарок сделал Рик?..
Я оделась так же, как и на прошлый
бал, — в чёрное форменное платье. Вновь уложила волосы в высокую
причёску и вдела в уши бабушкины серьги с изумрудами.
— Спасибо, — улыбнулась я. — И не
беспокойся, даже если бы ты прислал платье, я бы его не надела.
— Почему?
— Не хотела бы чувствовать себя
обязанной. Да и не те у нас отношения, чтобы я могла принять столь
дорогой подарок.
Марк посмурнел. Кажется, фраза про
отношения пришлась ему не по душе. Впрочем, он тут же усмехнулся и
сказал:
— Я и забыл, какая ты...
— Щепетильная?
— Гордая, — поправил меня он.
Что правда, то правда. Если бы смогла
умерить гордыню, жилось бы гораздо легче. Но тогда пришлось бы
забыть, кто я, чему учили с детства, отказаться от многих
принципов. Тогда бы я просто перестала быть самой собой.