Я поспешно зажал уши ладонями и
прислонился спиной к дверному косяку, чтобы не снесло звуковой
волной.
Дед занимался любимым делом – в
бессчетный раз смотрел свою личную коллекцию голозаписей боев между
ИБР – индивидуальными боевыми роботами. Такие сражения раз в
стандартный год традиционно проводились на Сокте – небольшой
урбанизированной планетке в системе Домен, отстоящей на тридцать
световых лет от нашей Пустоши.
В пространстве кабинета, с помощью
проекционной аппаратуры заполненного голографическим объемом,
задняя стена плавно растворялась в перспективе, переходя в
гигантскую арену. Окружавшая ее стометровой высоты железобетонная
стена была сплошь испещрена шрамами ожогов и глубоких выбоин от
попаданий из разнообразного убойного оружия.
На самой арене творился ад кромешный
– двое оставшихся на ногах противников – человекоподобный
“Победитель” и крабовидный “Часовой”, общей массой тонн под сто
двадцать, ожесточенно обменивались чудовищными по силе лазерными и
ракетными ударами, кружа среди тел уже поверженных роботов-гигантов
– как бывших союзников по команде, так и врагов.
Павшие дымились на оплавленном песке
холмами покореженного металлолома. У распластанного ничком
семидесятитонного “Голиафа” из спины, там, где броневые плиты были
снесены начисто, вырывался чадящий сноп пламени. Шумовой фон в
кабинете Деда, приближаясь к болевому порогу – где-то децибел за
сто десять, был заполнен тяжелой поступью гигантов, грохотом
рвущихся снарядов и ракет, визгом разлетающихся осколков и
крошащихся кусков нанокомпозитной брони...
В общем, небольшой апокалипсис
местного разлива.
В реальности, насколько мне было
известно, почти сразу за защитным периметром, окружавшим полигон, –
вот этой самой стеной, начинались жилые кварталы города с
колоритным названием Волчья Челюсть. Если бы не эта стена, а также
мощнейшее защита электромагнитного поля, накрывающего арену сверху
и не выпускавшего ни шальных снарядов, ни осколков, то город после
первых же игрищ превратился бы в руины.
И вот посреди всего этого бедлама,
царящего в комнате, из развернутого ко мне спинкой глубокого
мягкого кресла торчала розовая из-за отсутствия волос макушка
старейшины. Казалось, что голограммы роботов топчутся своими
гигантскими ножищами прямо по Деду, а ему хоть бы хны, сидит и
получает удовольствие. Экстремальщик чертов, оглохнуть же можно...
Впрочем, у всех свои причуды. У нас, в Туманной Долине, не принято
вмешиваться в чужую личную жизнь. Незыблемое правило.