: “Дед, это
я”.
Следовало, конечно, обратиться
“старейшина Хокинав”, да только нашего главного старейшину не
только родственники, а вообще весь народ Полтергейста давно называл
только так – Дед. Тем самым отдавая дань уважения человеку, уже не
меньше семидесяти лет бессменно руководящему Туманной Долиной –
человеческой общиной на Полтергейсте, которая насчитывала по
последней переписи сто двадцать семь тысяч “недозрелых, зрелых и
перезрелых” душ – по личной терминологии Деда.
Мой статус по его разумению застрял
где-то между первой и второй категориями, так что вскоре мне
предстояло окончательно “созреть”, то бишь повзрослеть. Может быть,
именно за этим я сюда и прибыл? Прямо нервничать начинаю, как
подумаю, что там он для меня придумал...
Голофонический объем записи
свернулся и исчез, словно ветром сдуло, шум оборвался, и наступила
благословенная тишина, а вместо арены проявилась задняя стена
кабинета, завешенная мозаичным ковром с плавно меняющимся рисунком.
Вот черт, и тут красовалась парочка роботов, один из которых
приготовился свернуть башку противнику занесенной клешней с
плазмопушкой. Ладно, эти хоть не шумят и не мельтешат перед
глазами.
Кресло со старейшиной развернулось
вокруг оси, открыв привычное взгляду “содержимое” – седоволосого и
седоусого, но еще физически крепкого старика ста двадцати лет от
роду. Светлая майка и шорты не скрывали загорелого мускулистого
тела, жестким, выразительным рельефом которого трудно было не
восхищаться.
Я и сам уже несколько лет занимался
на тренажерах, но такого результата мне предстоит добиться еще не
скоро. Правда, и этой забавной плеши, украшавшей макушку старейшины
– весьма характерной для старожилов общины, чей возраст перевалил
за вековую отметку, у меня тоже пока нет, так что еще имелось время
“прокачать” себя как следует.
– Наконец-то. Проходи, проходи, есть
серьезный разговор, – спокойным низким голосом заговорил Дед. Он
никогда не общался по лоцману с теми, с кем находился в одном
помещении, как это сейчас принято среди молодых да ранних.
Предпочитал разрабатывать голосовые связки, чтобы совсем не
разучиться говорить. В этом вопросе я был с ним солидарен, да и
беседа “по старинке” придавала разговору некий оттенок
доверительности.
Из соседней комнаты шустро
выкатилось еще одно кресло – обычное, неигровое, и остановилось
возле меня. Я не преминул воспользоваться предложением и уселся, с
удовольствием вытянув натруженные ходьбой ноги.