– Что у вас тут обычно подают на ужин? – Ухан
откинулся на спинку стула, приняв вальяжный вид и окинув официанта
снисходительным взглядом.
Мальчишка начал бойко перечислять названия незнакомых
блюд, но Ухан остановил его небрежным взмахом руки.
– Неси. На троих, естественно.
«А ты не слишком рискуешь? – Я недоуменно поднял
левую бровь, невольно пародируя привычку Деда. – Нам может и не
понравиться то, что здесь принято считать нормальной
пищей».
«Ерунда, что-нибудь съедобное непременно окажется. К
тому же аристократ я или нет? Незачем озадачиваться столь
незначительными мелочами».
«Понял, господин Сникерс», – съязвил я, напустив на
лицо кажущуюся почтительность.
Тут я заметил, что Марана к чему-то прислушивается,
уже не обращая внимания на наш разговор. И тоже невольно навострил
уши. «Почувствовав» мой интерес, из окружающей темноты почти сразу
выплыла тихая ритмичная музыка и как-то незаметно целиком завладела
моим вниманием. Приятный женский голос неожиданно вплетался в нее
на несколько секунд, задавая настроение, и пропадал, таял,
растворялся, словно туман на сильном ветру, в сознании возникало
глубокое мрачное ущелье с отвесными стенами, на изборожденных
ломаными выступами скалах лежит снег, по изрезанному порогами
каменистому дну извивается, весь в яростных брызгах и пене, быстрый
ледяной поток.
Интересные спецэффекты.
Стоило мне подумать, где может находиться солист, и
неподалеку среди мрака проступила небольшая круглая сцена,
испускающая теплый золотистый свет. Темнокожая женщина в
полупрозрачной, развевающейся на невидимом ветерке накидке медленно
танцевала на ней, окутанная этим светом с ног до головы. Гибкие,
плавные движения рук и ног, словно перетекающие друг в друга, не
замирая ни на секунду, невесомые воздушные пируэты – рисунок,
который выписывало ее полуобнаженное тело, завораживал каким-то
чужеродным, нечеловеческим ритмом, вызывающим в душе непонятное
смятение...
Появление «волчонка» с сервировочным столиком
отвлекло от волшебства, но ненадолго – пока он расставлял среди нас
привезенные блюда, все равно заняться было нечем.
«Кажется, я уже не жалею, что мы посетили этот бар, –
пробормотал Ухан, не сводя с танцовщицы завороженного
взгляда.
«Она... она красива», – тихо сказала Марана, как-то
необычно присмирев, что не очень-то вязалось с ее воинственным
характером.