Глотов был высок и статен, как и все гвардейцы, недомерков среди
них не водилось. Взгляд прямой, открытый и уверенный. Петр без
труда узнал в нем ветерана, не раз смотревшего в лицо смерти на
поле боя. Прямо как с Трубецким. Юноша знал это, видел, вот и
все.
— Ну, здравствуй, Петр Иванович.
— Здравия желаю, государь, — вытянувшись во
фрунт, произнес Глотов.
Голос густой, басовитый, под стать обладателю. Капитан не
налегает на горло, блюдет тайну встречи. Петру это понравилось.
Далеко не всегда рвение в службе означает обладание умом, как раз
обратное и не редкость. Жить по определенному регламенту, когда за
тебя уж все определено и на год, и на два вперед, не представляет
никакой сложности, тут ума большого не нужно.
Живи согласно своду воинских законов, когда один день похож на
другой как близнец. Разве только оказия какая случится, ну там,
пожар или война, но то дело привычное, на то и служба воинская. Дед
прилагал большие усилия к тому, чтобы в гвардии офицеры имели
хорошее образование и продолжали обучение даже во время службы. Но,
как ни странно, по-настоящему образованных и разбирающихся далеко
не только в военных вопросах среди них было немного.
— А что, Петр Иванович, поди, поешь-то знатно?
Капитан даже растерялся. Тайно вызвать к себе и тайно же
провести через посты, чтобы поинтересоваться, поет ли он? Ничего не
скажешь, важный вопрос. Потом вспомнилось, как рассказывали о том,
что Петру Алексеевичу по нраву бивачная жизнь, посиделки у костра с
вином и горячей, истекающей соком дичью, под песни соратников по
забавам охотничьим.
По Москве прошел слух, мол, государь после болезни изменился
сильно, повзрослел в одночасье и возмужал. Брехня. Худощав, хотя и
высок для своих лет, двигается порывисто, словно боится куда
опоздать, как и любой юнец в его возрасте. Разве только на лице
заметны четыре язвы, обещающие оставить знатные рубцы. Ну да, могло
быть и куда хуже, повезло все же парнишке.
— Не мне судить, государь, знатно ли я пою. О том нужно
товарищей моих спрашивать, с коими в кабаках сиживаю.
— Только там и поешь?
— То так, государь. Только когда хмель в голову ударит, а
такое лишь в кабаках, вне службы, и бывает.
— То, что вне службы, это хорошо. Вино до добра еще никого
не доводило.
Ой ли? Даже если забыть о том, что юнец поучает взрослого мужа,
всем известно о пристрастии молодого императора к вину, и не то
чтобы к легкому, а к крепкому голландскому. Подумать-то об этом
капитан подумал, но виду не подал. Стоит как литой из бронзы,
лишний раз не пошевелится. Юн император, зрел, умен или глуп, он,
Глотов Петр Иванович, капитан лейб-гвардии Семеновского полка,
России и этому мальчишке на верность присягал. А потому все
просто — выполняй воинский долг и не задумывайся о
лишнем.