— А часто студенты попадают в
карцер? — спросил я, когда перед нами выросли стены
административного корпуса.
— Случается, — уклончиво ответил
Давыдов. — Лучше карцер, чем исключение, согласитесь.
— И я верно понимаю, что не смогу
учиться, находясь там?
— Именно так, ваше сиятельство.
— То есть меня наказывают
одиночеством, возможными проблемами из-за пропуска учебы и…
— Скука! — перебил меня Давыдов. —
Скука - самое мучительное наказание из всех, что можно вообразить
для пытливого ума, ваше сиятельство. Одиночество, невозможность
покинуть замкнутое пространство и безделье способны свести с ума
даже стойких духом. По этой причине мы не держим провинившихся в
карцере дольше недели.
— Мило, — только и ответил я.
Мы как раз подошли к главным дверям,
и Давыдов, кивнув дежурившему при входе сотруднику, пропустил меня
вперед.
Холл административного корпуса
поражал воображение потрясающе красивым куполом из витражного
стекла. Это место было похоже на собор, только здесь строили храм
науки - сцены изображали различные варианты применения Благодати,
отдавая дань уважения каждой специализации. Тусклый зимний свет
пробивался через стекла и бросал на мраморный пол причудливые
разноцветные блики.
— Сейчас сразу направо и вниз по
лестнице, — велел Давыдов, оторвав меня от созерцания красоты. —
Еще насмотритесь на витражи, если Богу будет угодно.
Мы свернули в ближайший коридор и
прошли мимо ряда одинаковых дверей. Я понял, что меня вели в самый
дальний флигель. Наконец, после петляний и блужданий по зданию, что
внутри было куда просторнее, чем казалось снаружи, мы оказались
перед невзрачной двустворчатой дверью.
“УПРАВЛЕНИЕ ПО ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ
РАБОТЕ”, — прочитал я скромную табличку.
— Прошу, Михаил Николаевич, —
Давыдов потянул на себя ручку и пропустил меня вперед.
Коридор, в котором я очутился,
больше напоминал больничный. Стены выкрашены бледно-зеленой
краской, на полу - кафель, на подоконниках редких окон - чахнущие
цветы в горшках. Вид резко контрастировал с элегантной пафосностью
остальной части корпуса.
Видимо, в управлении специально
решили поиграть на контрастах и лишний раз напомнить провинившимся
студентам, скольких благ они лишались, ступив на дорогу
хулиганства.
Давыдов зашел в одну из дверей и
через несколько секунд вышел в сопровождении высокой женщины с
лицом доярки и комплекцией мастера спорта по академической гребле.
И если на пузике Давыдова китель едва сходился по причине неуемного
аппетита, но на этой даме форма была готова лопнуть потому, что не
могла сдержать напора женской красоты. И мышц. Мышц там было очень
много.