— Светлана Александровна, принимайте
нового постояльца, — улыбнулся замсоветника и протянул ей бумагу с
приказом. — Отдаю этого юношу в ваши нежные руки.
Я нервно сглотнул. Дама, поправив
тщательно уложенные кудри, уставилась на меня.
— Фамилия! — рявкнула она так, что с
одного из цветков свалился отсохший лист.
— Соколов… Михаил Николаевич. Первый
курс.
— Провинность!
— Да это… В бумаге все написано.
Я даже немного растерялся.
— Читать я умею, — хриплым альтом
ответила женщина. — Я требую, чтобы ты сам озвучил, за что
отбываешь наказание.
Откуда она здесь вообще взялась-то?
Что на вид, что по поведению - ну натуральная смотрительница
женской тюрьмы. Но ладно, здесь меня не прибьют, так что можно
немного и поразвлекаться.
— За приверженность традициям
Аудиториума Магико! — осклабился я.
Видимо, мой ответ нарушил какой-то
скрипт у нее в голове, потому как гром-баба зависла, молча
моргая.
— Голову он стащил из Лабораториума,
— пояснил Давыдов. — Зачинщик.
— Аааа… — протянула тюремщица. —
Тогда понятно. Соколов, за мной!
Она направилась вперед по коридору,
к массивной железной двери с огромным замком-воротом. Давыдов
улыбнулся мне на прощание.
— Скука, Михаил Николаевич. Помните
о скуке…
Тряхнув головой, я последовал за
Светланой Александровной, мощный круп которой едва мог пройти в
дверной проем. Впрочем, и головой она почти что задевала свисавшие
с потолка лампы. Таких больших во всех отношениях женщин я никогда
не встречал. А эта, казалось, могла разогнуть голыми руками
подкову…
— Пошел!
Я осторожно протиснулся в полутемный
коридор. Гром-баба тут же захлопнула металлическую дверь и сняла с
пояса большую связку ключей.
— Сюда.
Я подошел к двери. Железная, с двумя
окошками - смотровое, с решеткой, и для приема еды. Миленько. Прямо
настоящая одиночная камера.
Женщина распахнула дверь и толкнула
меня внутрь.
— Значит, так. Подъем в шесть, отбой
в девять. Душ раз в три дня. Форму сними и повесь, роба на кровати.
Постельное белье заправляешь и меняешь сам. Еда три раза в день: в
семь, тринадцать и восемнадцать. Куришь?
— Нет.
— И славно. Потому что на перекуры
не выпускаем. Вопросы?
— Читать можно?
— Только то, что найдешь в
комнате.
Миленько. Очаровательнейшее место,
однако. Спасибо, Мустафин, прямо-таки царский подгон. Но был во
всем этом один жирный плюс - я наконец-то мог выспаться.