Карен Серое Ухо говорил тихо, но все в бараке обратились в слух. Такой идеальной тишины Илья никогда в свое жизни не слышал. Лишний раз вздохнуть боялись, чтобы ничего не упустить.
- Маар добывают в проходческих машинах, типа «Горняк». Там с виду ничего сложного, но повозиться в первое время придется. Механизмы старые, но надежные.
- Можно ли выбраться оттуда? – спросил парнишка лет двадцати с испуганными глазами.
- Не помню я таких случаев. Обманывать не буду. Место глухое. Охраны море, но они все на базе, на Луне. Каторжники же снабжены ошейниками. Вы их уже носите. Помните укол в шею. Так вот если что не так, бунт, какой или эпидемия, то со спутника включают систему ликвидации. И все поголовно мрут. Так что о свободной жизни можно и не мечтать. Но и на Тоске люди устраивались. Там свои порядки, свои законы. Так что если будем держаться вместе, сможем сколотить свою команду, и установить свои границы, тогда нам никто не будет страшен. Правда, для этого придется поработать, может и кровь пролить.
Илья видел в заключенных страх. Он бросался в глаза. Они, как и он были вырваны из привычного мира, где чувствовали себя уверенными в завтрашнем дне, чувствовали себя хозяевами жизни, теперь потеряв твердую почву под ногами, они пытались ее нащупать, но все было настолько зыбко и неустойчиво. За каждым из этих людей стояла история. Здесь кто был крупным влиятельным чиновником, кто военноначальником, кто просто директором школы, теперь же все они были расходным материалом. Свыкнуться с такой мыслью тяжело, если не сказать – невозможно. Поэтому и слушали откровения Серого Уха, как божественное, с надеждой и слепой верой.
Когда Карен закончил, он пересел поближе к Броднику и Давыдову.
- Ты, правда, считаешь, что у нас есть шансы? – спросил Фома.
- Если между собой не перегрыземся, то очень даже. Нас тут новых политических – целая уйма. Мы имрановских политзэков задавим численностью. К тому же мы еще здоровы и сильны, а они уже доживают свой век. Маар делает свое дело. Дрянь, надо сказать, знатная.
***
Утром их разбудили рано особым способом. Голову пронзила страшная боль, словно раскаленный штопор ввинчивали прямо в мозг. От неожиданности Илья свалился с кровати, схватился руками за голову, пытаясь сдержать боль, и увидел, что в бараке началась эпидемия. Осужденные катались по полу, бились головой об стены, рвали постельное белье на лоскуты. Вскоре это закончилось, и Илья услышал внутри себя голос. Судя по остекленевшим взглядам собратьев по несчастью, они тоже слышали его.