— Значит,
ударил.
— Не
ударил, а только пнул нищенку.
— Ты,
купец, рот-то прикрой, — резко оборвал капрал. И вот ведь. Вроде и
голос не повысил, а сразу же захотелось заткнуться и помалкивать в
тряпочку. — Не местный ты и дел здесь, думаю, не имеешь. А потому я
тебе объясню разочек, а дальше сам думай. В этом квартале, — Грэм
обвел рукой помещение, словно обозначая, о каком именно месте идет
речь, — все, кому под тридцать или около того, прошли через руки
этой благословенной женщины. Она подтирала задницы и носы всем
окрестным ребятишкам. Даже мои орлы прошли через ее руки. — Капрал
кивнул на сопровождавших его стражников. — Удивительно, как тебя
тут насмерть не забили. — Теперь уже взгляд на
трактирщика.
— Матушка
Аглая всех урезонила, отправила делами заниматься, — развел тот
руками.
— Ага. Она
может. Так что, уважаемый, шел бы ты своей дорогой и позабыл о том,
что тут приключилось.
— На вас
королевская власть в графстве не заканчивается, — снова начал
заводиться купец, как только до него дошло, что справедливости ему
тут не добиться.
— Ну да, ну
да. Ты, конечно, можешь обратиться к королевскому судье или даже к
наместнику, если тот соизволит тебя принять. Только я тебя, дурака,
по доброте душевной отпускаю, а они, пожалуй, найдут для тебя
какой-нибудь указ. Непонятно? Ладно. Ты, дубина, хотя бы понимаешь,
что едва не поднял волнение? Все люди окрест чуть ли не молятся на
эту женщину, а ты ее грязным сапогом. Кстати, сын наместника жив
лишь благодаря стараниям матушки Аглаи.
В этот
момент в трактир зашел старичок лет под семьдесят и проследовал
прямиком к стойке. Трактирщика он увидел сразу, да только
рассмотрел и капрала Грэма. Стало быть, занят хозяин. Но он ему и
без надобности. Едва завидев посетителя, к стойке подскочила
служанка. Получив мелкую серебряную монетку, она наполнила кружку
пивом. Странно, с чего это старый сапожник в столь неурочный час
решил выпить? Он и без того балуется редко, а чтобы вот так, среди
бела дня, когда еще и время обеда не пришло…
Покончив с
пивом, старик двинулся было к выходу, но, рассмотрев купца,
которого до этого прикрывал один из стражников, решительно
направился в его сторону. Приблизившись, он бросил на стол мешочек,
который приглушенно звякнул.
— Твои
пятьдесят серебряных, один к одному. И ноги твоей чтобы у меня не
было.