Можно же было не так. Можно! Если бы знать. Но было так, как
было. Как случилось. И пацаны мои, мои кровные теперь братья
остались только на потертых изломанных любительских фотографиях. У
кого они есть, от кого хоть что то осталось. В моей памяти или
близких, если нашлись у них такие. И в скупых строчках на редких
гранитных плитах. Если нашлось, что домой отправлять. Случалось,
что и в могилу положить было нечего. Песок сыпали и камни.
Запаивали наглухо ящик. Простите нас… Простите если сможете.
Накатывает это, как волна. Задыхаешься. Глаза застилает яростью.
Добела сминаются пальцы в кулаках и сердце трепыхается, как дурное.
И как наваждение снова и снова этот кадр, снова этот цветок, снова
этот запах гари, пороха, пыли! Как стереть это из памяти, как не
вспоминать. Как не дать себе уйти этой дорогой, не сгореть,
заставить себя снова жить и чувствовать? Как любить, когда
ненависть и ярость опаляет все вокруг к чему прикасаешься. Как? Кто
бы ответил. Научил. Умные, ау, есть тут такие среди нас? А в ответ
– “Мы вас туда не посылали!” Вот, вот. Нет этому конца. Какие тут
слова, зубы бы разжать, не раскрошив. Внутри все кипит, клокочет.
Только руки живут сами по себе, привычно взвешивают, прилаживают,
измеряют, готовятся. Где он... Где... Только дотянуться…
Вернувшись в очередной раз из командировки, первые дни под своей
подушкой находил утром любимый клинок. Как? Не помню и все. Тело,
казалось, само решало за тебя, что ему важно. Что должно делать.
Нельзя ему без оружия, это уже не вытравить ничем. Оно само по себе
оружие. Глаза постоянно фиксируют все траектории, любое движение,
выглядывают что там, позади тебя. Скользнуть, укрыться в тени, к
стене ощутить защиту, оценить позицию и сместиться в сторону,
открывая дверь, бесшумно. Люди вокруг пугались, нервничали. Крутили
пальцами у головы. “Как вас таких отпускают…”
Отпускают, мы тоже как бы люди? Мне говорили, что им тяжело
рядом со мной, что взгляд тяжелый, будто снайпер через прицел в
переносицу. Ну вот откуда им знать? Они что, там были? Как они
говорят то, что не понимают? Как они могут понять? А тело горело в
адреналине, настроенное на действие, на нейтрализацию. Тратило и
жгло ресурсы. Не понимало, какой такой отдых, если где то затаился
враг? Пойти и убить! Ликвидировать угрозу. Дергались даже свои, не
выдерживали. А гражданских давило и ощутимо. Плющило. Не понимали.
Опаляло их этим огнем…