Время понятие индивидуальное. У кого-то его слишком много, и он не считает дни, месяцы и годы, потому что впереди у него целая вечность, помноженная на бесконечность. А у кого-то время считается минутами, оставшимися до прыжка в пропасть.
Рамид аль Рауни, старший магистерий Храма Великого Универсума, давно забыл о том, каким он был до того, как клятва верности Храму сковала его разум и жизнь. Сколько он себя помнил, он всегда служил Храму. Сначала десять лет постижения в Инториуме на далекой планете Гаркла под присмотром мастера-наставника Долина. Дети звали его попросту Жирдяй, но не допусти Создатель, если мастер Долин услышит, как они его называли, он мог и шкуру заживо спустить, срезая ее лоскут за лоскутом с живого кричащего комка кровоточащей плоти, еще недавно носящего имя. Потом бесконечность на передовой простым солдатом-послушником.
Из того страшного призыва, в который попал Рамид, в живых остался лишь он. Страшная мясорубка в Жженной туманности, куда прибыл их экспедиционный корпус, снилась ему еще целую вечность. Ни горькая дравна, ни искажающие реальность воспарения не спасали его от одного и того же кошмара. Горящие заживо братья, стекающие с тел защитные костюмы вместе с кожей, беззвучные крики боли и ужаса, и ползущие из болот безразличные ко всему медузы, плюющиеся огненными шарами. Один из таких шаров ударил рядом и братья, стоящие от него в двух шагах, сгорели. Как они кричали? Какой дикий запах гари они источали?
Целую вечность Рамид аль Рауни помнил об этом. Целую вечность он видел картины из Жженной туманности в своих снах.
Кроссеры верховного совета Храма приняли решение об отстранении его от полевой службы. Так Рамид аль Рауни покинул экспедиционный корпус. Но солдат Храма до конца жизни остается солдатом Храма, а после смерти ему даровано право пройти Слияние с Универсумом. «Миллиарды станут единым целым. Один станет как миллиард» - говорили Верховные Братья. Поэтому после отставки Рамид аль Рауни поступил в Инториум мастером-наставником. Судьба перевернулась в прыжке, и теперь уже он натаскивал молодое мясо, выготавливая из них годный к несению службы человеческий материал.
Десять долгих лет он провел в Инториуме. Мясо называло его Стужа. Разумеется у него за спиной. Они считали, что он не знает об этом прозвище. А он знал все и безжалостно сдирал с них все покровы человечности, всю глупую шелуху, что мешала службе Универсуму.