Вдвоём они осторожно шагнули в пролом. К счастью, все обломки
немцы убрали, завалили и засыпали все ямки на пути, что самим не
переломать ноги. Натоптанная дорожка привела диверсантов к железной
двери, в данный момент настежь распахнутой. Возле неё
перетаптывался на одном месте и то и дело отчаянно зевал рядовой с
карабином на плече.
Щёлк!
Револьвер негромко выстрелил, отправив пулю в лоб врагу. Тот в
этот миг вновь зевнул, изменив положение головы, закрытой пехотным
штальхельмом. Удар кусочка свинца в биметаллической рубашке о шлем
прозвучал даже громче, чем сам выстрел. Отчего Инфазов сильно
вздрогнул и напрягся в ожидании неприятных последствий. Между тем
мёртвое тело тихо ударилось о стену и плавно сползло по ней на
землю вместе с винтовкой. Шума при этом вышло меньше, чем от
выстрела и пробития пули немецкого шлема.
Выждав с десяток секунд, Сергей переместился к двери. Рядом с
ней запах дыма был сильнее. К нему прибавилась вонь нестиранной
пропотевшей одежды и немытых тел, ружейной смазки.
За дверью находилось длинное помещение со следами
демонтированного оборудования. Там же стоял ряд двухъярусных
кроватей и дощатых нар. Почти все они были заняты спящими немецкими
солдатами. У дальней от входа стены стояла печка из железной бочки
и самодельной трубы из листового железа, уходящей в вентиляционное
отверстие под высоким потолком. Сентябрьские ночи уже холодные,
плюс, рядом река, вот и греются оккупанты ночами. Дрова, по всей
видимости, подкидывает… подкидывал часовой у входа, чьё тело уже
остывает. Шум от его убийства никого не потревожил, солдаты спали,
как убитые. И вскоре им предстояло ими стать без «как».
Оценив картину беглым взглядом, Сергей отпрянул от входа и
вернулся к напарнику. Там он прошептал ему в ухо:
- Зови Хохлова, втроем возьмём в ножи спящих. И офицера с
тропинки уберите, чтобы никто не споткнулся о него.
- Угу, - угукнул тот и быстро ушёл. Вернулся он с младшим
сержантом буквально через минуту. Сразу же доложил. – Коля уже сам
сныкал фрица. Никого не было, тихо.
- Вот и давай, чтобы и дальше тишина стояла.
От того, что им предстояло зарезать несколько десятков живых
людей, Инфазов не думал. Его это ничуть не смущало. Он боялся
только одного, что кто-то из врагов проснётся и поднимет тревогу
раньше времени.