– Потерпи Норс, чуть-чуть осталось, – облокотившись о
ствол массивного дерева, произнёс Глен. Если кто его бы сейчас
увидел, то не узнал. За трое суток блуждания по непроходимым лесам
Венарсы[2] он осунулся. От постоянно
палящего светила кожа лица приобрела бронзовый блеск, а волосы на
голове выцвели и приобрели серебристый оттенок.
– Воды…
– Сейчас-сейчас, – Глен снял с пояса флягу. Вода ещё
этим утром закончилась, но может удастся раздобыть её из ствола
дерева, – подожди немного, я сейчас…
Голова гудела, раскалывалась на части. Чувствовался
солоноватый привкус крови, но сглотнуть её не получается. Во рту не
осталось ни единой капли слюны. С большим трудом Глен открыл глаза.
Он лежал на боку, уткнувшись лицом в массивный корень, а примерно в
полусотне шагах от него бушевал огонь…
Гена рывком открыл глаза, но перед его взором до сих
пор стоял медленно приближающийся огненный вал. Он тяжело дышал, не
понимая где находится. Захотелось встать и бежать куда угодно,
главное подальше от этого жара, что только что обжигал его лицо и
руки. Он чувствовал, как от высокой температуры трескается кожа,
как по одному или сразу десятком, вспыхнув, мгновенно сгорают его
волосы. Он замотал головой, обхватывая её руками и сквозь огненный
туман до него стали долетать едва знакомые голоса:
– Что с ним? – говорил беспокойный женский
голос.
– Не знаю, тётя Лена. Он спал, а потом стал кричать
что-то непонятное и я вас позвал.
– Правильно сделал. Гена! Убери руки от лица и
посмотри на меня! Гена, ты меня слышишь?!
– А… что??? – мягкое прикосновение словно удар током
пронзил всё тело.
– Что с тобой, как себя
чувствуешь? – говорила воспитательница.
Гена поднял заплаканные глаза на тётю Лену. Он тяжело
дышал, словно пробежал десяток километров и только что
остановился.
– В-воды… – с трудом произнёс Гена.
– Сейчас, подожди, – воспитательница ушла.
– Страшный сон приснился? – на голос Гена обернулся.
На соседней кровати сидел Борис.
– Д-да. Очень страшный.
– По-оня-я-ятно, – протянул Борис, – мне тоже сны
снились, страшные, но я их победил и теперь не снятся. Ты главное,
когда будешь засыпать, думай о чём-нибудь хорошем, меня так мама
учила.
– Вот, возьми. Выпей, – вернулась воспитательница с
кружкой прохладной, но не холодной воды и Гена с жадностью,
взахлёб, принялся её пить. – Не торопись. Успокойся. Вот молодец. А
теперь ложись в кроватку, и ты Борь тоже ложись и ничего не бойся.
Я посижу рядом.