Нел озадаченно на него уставилась, но с расспросами не
торопилась. Похоже, не такая дура, как показалось поначалу.
— Почтовая станция в Кривом Озере. Это в двадцати пяти лигах к
югу отсюда. Карты набросал, на столе. Твое оружие в сундуке, брошь
чистильщиков тоже. Все, что есть в землянке — можешь брать.
Будет жив — достанет еще, а покойнику барахло ни к чему. Альмод
выложил на стол пару серебряков и полгорсти меди.
— Этого хватит на первое время. Потом разберешься, одаренные
нищими не бывают.
— А… ты? — выдавила, наконец, Нел.
— А я пойду в Мирный разбираться, какого рожна Гейра до сих пор
не хватились.
Она мигом помрачнела:
— Разве ты не этого хотел?
— Я хотел, чтобы моя голова оставалась на плечах. Ей, знаешь ли,
там нравится.
— Ну так радуйся.
Он пожал плечами. Что толку объяснять? Гейр был ее другом, и
ничего с этим не поделать. Как ничего не поделать и с тем, что
самому Альмоду до сих пор было муторно от того, что случилось.
Можно сколько угодно твердить себе, дескать сам нарвался — но мало
приятного в том, чтобы убивать человека, с которым ели, смеялись и
сражались вместе.
— Твой образец я сжег вместе с остальными.
— Образец? — переспросила она.
— И это не говорили?
Она покачала головой.
— У Гейра, Свейна на руке видела? Вроде браслета, три бусины,
как дохлые твари, только красные?
Нел кивнула.
— Это и есть дохлые твари. И кровь. Каждого из отряда. Одна
бусина — один образец. Когда у тебя есть чья-то кровь, можно найти
человека хоть на краю света. Плетение простейшее.
Он свил нити, показывая, и тут же распустил. Все равно ничьей
крови под рукой нет.
— Я думала, это сплетни.
— Нет.
— Твой образец я сжег, так что ты вольна идти, куда глаза
глядят.
— Я не предам орден… Я же не ты.
Альмод усмехнулся.
— Твое дело.
Он подхватил с сундука мешок.
— В чем подвох? — спросила она в спину.
Он обернулся. Приподнял бровь.
— Ты — дезертир и убийца. Зачем все это? Возиться со мной,
оставлять деньги, вещи… Зная, что я буду тебя искать. В чем подвох?
Нравится играть со смертью?
Альмод пожал плечами.
— Может быть, жаль трудов, потраченных до того, как все пошло
кувырком.
Девчонка изменилась в лице. Ага. Дошло, наконец, что ей жизнь
спасли. Альмод ухмыльнулся.
— Может быть, я не люблю топить котят, а убить тебя сейчас
проще, чем утопить котенка. А может быть, меня греет мысль о том,
как тебя встретят в ордене, который тебе так дорог. Стоять под
плетью не слишком приятно, знаешь ли…