После всех этих манипуляций Песчанин
ненадолго посетил еще какую‑то лавку, из которой вышел, улыбаясь во
все тридцать два зуба, сохраняя загадочный вид.
– Сережа, ты не помнишь, как мы
однажды оплатили посиделку в ресторане на твой день
рождения? – лукаво поинтересовался он.
– Это было не один раз, но в
первый, – чувствуя подвох, подозрительно поправил друга
Звонарев.
Антон, заговорщицки подмигнув, раскрыл
ладонь и показал три наперстка и бусинку.
– Придется повторить.
– Антон, прекрати. Тогда мы были
совсем салаги, – тут же поняв, куда клонит Песчанин,
возмутился Сергей.
– Брось. Мы не так уж и сильно
повзрослели. А потом, тогда нам хотелось пошиковать, а сейчас нам
необходимо выжить. Так что выхода у тебя нет.
– Может, ты блеснешь своей игрой
на бильярде? – предложил Звонарев, все еще надеясь, что ему не
придется катать в наперстки.
– Не выйдет. Во‑первых, у нас не
тот прикид, чтобы мы могли пройти в приличное заведение, а
во‑вторых, денег не так уж и много. Так что идем на рынок – или
взваливай на себя руководство группой.
Гаврилов, услышав это, прыснул в
кулак, но деликатно отвернулся, чтобы не нервировать Сергея,
испытывая перед ним чувство неловкости из‑за своей попытки
покуситься на его зубы.
– Что ты постоянно шпыняешь –
«станешь главным, станешь главным» – то Семену, теперь мне. А
вот возьму и соглашусь, – недовольно пробурчал Сергей, но
затем, вздохнув, взял наперстки. – Учти, я этим уже давно не
занимался, так что и в трубу вылететь можем, ну и если застукают –
одна надежда, что отобьете, я боец никакой.
– Да знаю я, знаю. Но кто сказал,
что мы вот так сразу ринемся отыгрывать заработанное тяжким трудом?
Потренируешься.
Отыскать тихий переулок не составило
особого труда. Так что, забившись в какой‑то угол между то ли
сараями, то ли непримечательными домиками – они особо не вдавались
в подробности, – трое горемык начали увлеченно играть в
наперстки. Вернее, играли двое, Звонарев же, потея от натуги,
пытался всячески их обыграть, шельмуя с маленькой бусинкой то так,
то эдак. К слову сказать, получаться начало далеко не сразу – что
ни говори, но навыки Сергей подрастерял. Примерно через два часа
Звонарев вдруг почувствовал, что напряжение его отпустило, руки
сами собой вспомнили то, чем некогда занимались, а Песчанин и
Гаврилов неожиданно осознали, что уже не в состоянии уследить за
неуловимой бусинкой, которая всякий раз оказывалась не там, где
должна была быть.