– Согласен. Но почему именно
русско‑японская? Семен прав: ты можешь и докторскую защитить на эту
тему, – поддержал механика Старцев.
– А ты представь, что адмирал
Макаров не погиб, – что тогда, по‑твоему, произошло бы?
– Ну ты загнул. Макарову в то
время не было равных. Я думаю, что русский флот все же овладел бы
преимуществом на море, десантной операции под Бицзиво не было бы, а
значит, и осады Порт‑Артура как таковой, так как он в конце концов
добился бы передачи под свое командование всех войск Квантунского
полуострова, а соответственно остановил бы японцев еще под
Цзиньчжоу, так как там японцы выиграли только благодаря
беспредельной тупости и трусости генерала Фока. В общем, Россия
победила бы.
– Я думаю так же. Но что было бы
с Россией?
– Ну, историк у нас ты, так что
тебе и карты в руки, – ушел в отказ старпом.
– Я предполагаю, что Россия
выиграла бы войну, но сказалось бы это весьма негативно. Революции
пятого‑шестого годов избежать не удалось бы. В армии и флоте не
были бы проведены реорганизационные мероприятия в той мере, в какой
это имело место. И хотя флот не понес бы значительных потерь, к
моменту вступления в войну России легче бы от этого не стало. В
этом случае России пришлось бы воевать на три фронта. На западе, на
Кавказе и на Дальнем Востоке, и теперь уже Япония не стала бы
нападать на германский порт Циндао, а совместно с немцами
обрушились бы на Порт‑Артур и Владивосток. В общем, все то же самое
– затянувшаяся война, революция и все остальное дерьмо. –
Последнее Антон произнес с таким видом, что, казалось, окажись
сейчас перед ним кто‑либо из тех революционных вождей, порвал бы
как тузик грелку, причем голыми руками.
– Хрен редьки не слаще, –
резюмировал Гаврилов. И зачем себе забивать голову, если даже в
теории ничего нельзя изменить?
– В теории‑то можно. Я в этом
уверен, – успокоившись, произнес Песчанин.
– Интересно послушать, –
оживился Старцев.
– Еще Ленин назвал гибель
адмирала Макарова необходимой жертвой на алтарь революции, так как
тоже предполагал, что, останься жив Макаров – и Россия победила бы
в войне, и в этом случае революционные выступления не имели бы того
размаха, который имел место быть, – начал говорить
Антон. – Однако предположим, что адмирал все же погиб. В этом
случае ярко раскрывается вся несостоятельность военно‑морского
командования, как оно и было на самом деле. А вот дальше не
помешали бы кое‑какие изменения. Предположим, что Стесель поручил
командование на Цзиньчжоуском перешейке не генералу Фоку, а
Кондратенко. В этом случае японцы не смогли бы разбить русские
части, и даже более того – были бы сами разбиты наголову. Ведь даже
в бою со всего лишь одним полком армия генерала Оку к концу дня
была крайне истощена, а боеприпасов не оставалось практически
никаких. Достаточно было нанести всего один контрудар – и японцы
покатились бы назад. Я уже не говорю о том, что, командуй там
Кондратенко, высадка японской армии под Бицзиво не прошла бы столь
гладко. Десант в другом месте на Квантунском полуострове?
Маловероятно. Хотя адмирал Макаров и погиб, в Порт‑Артуре все еще
находилась вполне боеспособная эскадра, и предположить, что
нерешительность русских адмиралов дойдет до таких пределов, японцы
просто не могли. Одно дело не препятствовать высадке десанта вдали,
у Бицзиво, и совсем другое – у себя под носом, в непосредственной
близости от крепости: это уже попахивает военным трибуналом. Таким
образом, японцы могли подойти к крепости не к концу июля, а только
к осени. Защитники крепости получали фору во времени и могли
значительно лучше подготовить оборонительные сооружения. В любом
случае оборона крепости затянулась бы до подхода эскадры адмирала
Рожественского.