Михаил с тревогой посмотрел на сестру: отцовская любимица, как-то она переживет весь этот кошмар? Ей ведь едва исполнилось семнадцать. Ему и самому было всего на два года больше, но за последние месяцы он, казалось, повзрослел на добрый десяток лет.
На вопрос адвоката Катя не ответила. С видимым усилием разжав спекшиеся, словно от высокой температуры, губы, задала свой – медленно выговаривая слова. Возвращение к реальности давалось девушке с трудом:
– Где… эта… сволочь? – И, перехватив недоуменный взгляд адвоката, тяжело сглотнула, затем пояснила: – Этот проклятый трус, заявившийся с повинной? Где он?! Это он… он во всем виноват! Почему его не судили?!
– Вы имеете в виду бизнесмена? – Адвокат сочувственно посмотрел на Катю. – Он уехал сразу после дачи показаний на первом заседании, к себе в Москву… По статье двести четвертой, если человек сам является с повинной, он от уголовной ответственности за коммерческий подкуп освобождается, проходит как свидетель.
В Катиных огромных – отцовских – глазах полыхнул темный огонь:
– Ах вот как? Ну это мы еще посмотрим! – Она повернулась к брату и матери, вырвала у Михаила свою руку. – От меня этот гад не уйдет! Клянусь, я отыщу его, найду и… Я убью его!
– Катька, что ты несешь? – Анна Константиновна горько улыбнулась и покачала головой. – Дурочка… Маленькая моя дурочка!
За порогом здания городского суда Вику встретил ветер, дувший прямо в лицо, почти ледяной, несмотря на середину мая. Впрочем, ветер в их городе дул всегда и всегда казался ледяным, даже в разгар лета. Недаром же их город когда-то назывался Симбирск, что в переводе, кажется, с чувашского означает «семь ветров»… Где Оля?! Вика в отчаянье огляделась: как она могла ее упустить?
Суд проходил в закрытом режиме, тем не менее народу в день вынесения приговора набралось достаточно, чтобы оттеснить ее от подруги, в какой-то момент исчезнувшей из поля зрения, словно растворившейся в воздухе. Вика еще раз оглядела полупустую площадь и, немного поколебавшись, бросилась в сторону Венца, мысленно моля Бога, чтобы не ошибиться: в тяжелые минуты своей жизни Оля всегда уходила к Волге, на Венец – старую, но благоустроенную набережную. Вид мощно несущей свои воды реки, достигавшей в этом месте почти четырехкилометровой ширины, действовал на нее успокаивающе. «Только бы не случилось самое страшное, – молила Вика. – Господи, если Ты есть, сохрани Олечкиного младенца!.. Господи, если Ты…»