Царь замолчал, потрясенный этими
словами.
— На весах? — наконец переспросил он.
— Каких весах?
— На одну чашу кладется перышко, на
вторую — твое сердце. И молись, чтобы сердце не весило больше
перышка.
— Но это невозможно!
— Там, — мотнул Андрей головой, —
возможно. Ибо вес твоего сердца там складывается из грехов и
чувства вины за содеянное. Совесть ТАМ имеет абсолютную власть. Она
твой палач и спаситель. Она твой тюремщик и твой освободитель.
Здесь ты можешь с ней договориться, усыпить ее бдительность,
обмануть, обхитрить. А там — нет…
— А как же Божий суд?!
— Это он и есть. Или ты думаешь, что
Ему больше нечем заняться, чем каждого муравья судить? — усмехнулся
Андрей. — Твоя совесть сама тебя осудит. И сама накажет. Ад — это
то место, где каждый подвергается своей собственной совестью особой
пытке, связанной с теми грехами, что ты совершал. Двери в нем
открыты. Ты волен уйти в любой момент. Но совесть мешает… Ибо она
твой настоящий тюремщик. И с ней ТАМ не договориться. Ее ТАМ не
обмануть.
Царь промолчал.
В конце концов, не он жил вторую
жизнь, и оспорить слова этого человека, стоящего перед ним, он не
мог.
— А как же Второе пришествие? — после
изрядно затянувшейся паузы спросил Иоанн.
— Почем мне знать? Это святые отцы
много что напутали. Вон — в древнем варианте Евангелие записано,
что мы слуги Божьи. А в переводе на славянский чего написали?
Правильно — рабы.
— Ты не шутишь?
— С какой стати мне шутить?
Дулос[3] — это слово со множеством
смыслов. И раб, и слуга, и младший родич, и прочее. Какое из них
правильное? Судя по тому, что сами греки написали, когда более
тысячи лет назад переводили Евангелие на латынь, правильным
является «слуга». Тогда и Империя была едина. И Константин Великий
с Феодосием контролировали их язык, дабы глупостей никаких не
совершали. А как обошлись со славянами? Что это? Злой умысел или
обычная человеческая глупость?
Царь промолчал.
— Ладно, это все к делу не относится.
И я прошу тебя — не говори никому об этом. Подрывать авторитет
Церкви, даже зарвавшейся и залгавшейся, не лучшая стратегия. Если,
конечно, ты не желаешь гибели христианству, которое переживает ныне
не лучше дни.
— Залгавшейся… — тихо произнес Царь,
словно пробуя это слово на вкус. — Что ты хочешь предпринять?
— Когда я был в Царьграде, то увидел
рабов. Многие десятки тысяч рабов. И это только малая часть того
ужаса, что цветет и пахнет на просторах Великой Порты. Это прямое
оскорбление Всевышнего. Ибо никто не вправе обращать в рабство
слугу Создателя нашего, созданного по образу Его и подобию.