— Ладно уж, сиди, что с тобой поделаешь, бестолковый ты
ребёнок.
Пусть ребёнок! Пусть бестолковый! Лучше уж так, чем снова
вышивать цветочки и в самом деле ничего не соображать.
Весь день она не отходила от суровой матери Соловья. Та
попыталась было приставить принцессу к работе, но, когда Тиана чуть
не отрезала себе пальцы, забрала у неё нож и велела просто не
мешаться.
Полегчало ей только вечером, когда с охоты вернулась гружённая
дичью молодежь. Повеяло сразу несколько знакомых ветерков, выдувая
из головы дурман, и Тиана вздохнула с облегчением — Соловей здесь
оказался не единственным пожирателем магии.
Сам Соловей прискакал на взмыленной кобыле ранним утром, с двумя
небольшими мешочками соли, притороченными к седлу, усталый,
одновременно весёлый и злой. Ночевать Тиана осталась в шатре
Мирены, но заснуть не смогла, боялась вновь попасть под чары,
приближение холодного ветра почуяла издалека и вышла встречать
Соловья вместе с его матерью.
— Ух, — сказал он, сверкая глазами, — что там делается! На
дорогах гвардейцев и благородных рыцарей, как блох на бездомной
собаке. Рыбакам выходить в море запретили, лодки обыскивают, всех
девушек осматривают. Мои портреты везде развесили. Я теперь —
знаменитость! Правда, — добавил он с сожалением, — я на них вообще
не похож. Или не рассмотрели, или у художника руки из задницы.
— Как же ты соль достал? — Тиана вдруг испугалась, представив,
во что могла вылиться вожаку разбойников вылазка за солью.
— Украл, — легко отмахнулся Соловей. — Всё равно пока рыбаков в
море не выпустят, она им без надобности.
Целый день обитатели лесной стоянки разделывали вчерашнюю
добычу, солили и развешивали сушиться порезанное на тонкие полоски
мясо. Опять все оказались при деле, кроме Тианы и мечущегося в жару
Рина. Что перевозить больного в таком состоянии нельзя, понимала
даже принцесса. И Соловей это понимал. Подходил несколько раз,
щупал лоб, шептался с Миреной, скорбно хмурился, но подготовку к
переходу не прекращал. С ног валился от усталости, но спать пошёл,
только когда распределил ночные дежурства и проверил первых
постовых.
Днём среди людей Тиана чувствовала себя почти спокойно, а ночью
опять накатил страх. Снова проситься в шатёр Мирены, в котором
кроме неё жила ещё Зара и больной Рин, было неловко и стыдно. Она
лежала в своём ненадёжном жилище, пялилась в темноту, слушала звуки
леса. Где-то вдали запел соловей. Ему ответил второй, гораздо
ближе. Интересно, обе птицы настоящие, или одна из них ходит на
двух ногах и ворует соль и принцесс?