*
А город только встретил день своей гибели. И на спокойствие он
уже не мог рассчитывать, только на вечный покой.
Словно вихрь несся по улицам и переулкам Эксетера, неся с
собой страшную непонятную смерть и разрушения. Фигуры бегом
проносились мимо сотен небольших домиков, которые стояли
рядом друг с другом под странными углами, раскрашенные в
разные цвета и оттенки, похожие на камешки, нанесенные ручьем
к огромному булыжнику-собору. И эти фигуры одним движением
забрасывали что-то в раскрытые окна домов, в распахнутые
проемы прилавков на первых этажах. И приглушенно хлопало там
внутри, и только громкие крики неслись вослед нарушителям
спокойствия. Крики, стоны и проклятия. Стали рушиться другие
видные здания Эксетера, девонширцы, замерли в шоке, потеряли
всякую способность реагировать на происходящее: на их глазах
в разных сторонах города стали рушиться церкви! Тридцать
церквей было в Эксетере, их приземистые башенки тоже
возвышались над городом на фоне крыш обычных домиков горожан.
Несколько минут назад, на фоне величественного собора башенки
церквей выглядели очень скромно, но сейчас... горожане
вскрикивали от ужаса, теряя последние крохи самообладания -
рушились церкви, страшный грохот доносился со всех сторон.
Тех, кто стоял рядом с церквями, кто бросился в них с
молитвой, по впитанной в кровь привычке - стряслась беда - беги в
церковь. Эти несчастные разлетались по сторонам, получив удар
воздухом, как от порыва ветра чудовищной силы, тела
впечатывало в стены домов, отбрасывало на землю, словно
детские фигурки под ударом раздосадованного ребенка,
сметались они с улиц города.
*
Ближе к городским стенам рухнуло большое сторожевое
здание. Две круглые башни высотой более семнадцати метров,
каждая стояли по обе стороны недавно построенной островерхой
арки, а над входом, в нише, была установлена раскрашенная
статуя короля Генриха шестого. Это были вечные символы
гражданской гордости горожан - здесь живет власть. Ничто не
сломит эту опору королевства: короля и его верных
подданных.
Но страшные взрывы раздались на фоне остального грохота со
всех сторон. Городская охрана не успела выбежать из башен, а
те, что были снаружи, не понимали: что им делать? Что
происходит? Где этот враг? В одно мгновение удар страшной
силы разметал по сторонам куски окровавленных камней, куски
человеческих тел. К свежим кускам мяса, присоединились в
полете давние украшения: на главных воротах всех городов, что
'сити' с их соборами, что 'таунов' с церквями, уютно
разместились в назидание всем пронырам и мерзавцам
преступникам головы и отрубленные палачом конечности
нарушителей спокойствия, закона и редких государственных
изменников. Классическое древнее украшение входа в мир
цивилизации. Такое честное и прямое своей искренностью
предупреждение: закон суров! Закон что дышло, можно так
разнообразно все повернуть и развернуть, что только остается
удивляться, и что еще можно выдумать на тему забав с
конечностями: вот стоят у ворот пики, а на них насаженные
почерневшие головы преступников, и глаза их уже давно
выклевали птицы, и давно не воняют - очень красиво и приятно
глазу. С высоты в три метра из стен башен торчат специальные
брусья: с веревок свисают руки и ноги, отрезанные у
изменников, и злостных преступников и негодяев, сплошь
покрытые мухами или их личинками. А клетки! О, эти славные
клеточки, в которых оставляют на несколько дней в муках
умирать зловредного нарушителя, а потом только косточки его
торчат во все стороны, а клетка покачивается из стороны в
сторону при сильных порывах ветра - успокаивающее зрелище,
умиротворяющие звуки, услада глаз, утеха ушкам:
'скрип-скрип', стой на вахте спокойно, стражник, только не
засни - в клетку не посадят, но будет тебе 'Ай-яй-яй'.