Мотнул головой, сбрасывая наваждение, крутанул пару раз руками –
и упал-отжался. Ну-ка двадцаточку с хлопками, пошел!
Отдышавшись, с ненавистью посмотрел на письменный стол – девятый
день, как папа Карло, строчу материалы для Управления по борьбе с
наркотиками, набралось уже почти семьдесят станиц с двух сторон.
Непривычное к таким нагрузкам запястье правой руки начинает
противно ныть, прося пощады, к концу первого часа писанины. А до
клавиатур – как до Луны, двадцать верст и все лесом.
Все-таки заставил себя сесть и взяться за авторучку:
«Грисельда Бланко. После арестов тридцати членов ее группы в
Нью-Йорке в апреле 1975 года перебралась в Майами и в настоящее
время является важным посредником между группой Пабло Эскобара и
наркосетями в США, фактически выполняя роль крупнейшего приемного
хаба кокаина на Атлантическом побережье. Ключевыми сотрудниками
группы являются…»
Еще немного, еще чуть-чуть… Через час-полтора я закончу эту
мутотень, а когда родители пойдут на боковую, закроюсь в ванной
«немного попечатать фотографии». В итоге информация с этой толстой
пачки бумаги переместится в рулон фотопленки. И можно свиданку
Синти назначать.
Среда 20 апреля 1977
года, 12:45
Ленинград,
Красноармейская улица
Взяв привычный борщ и гуляш из говядины с двойным пюре, занял
один из немногих свободных столиков и по которому уж разу принялся
проверять на прочность задуманный алгоритм связи с ЦРУ. Тут, как у
минера, ошибок быть не должно, это не продажа золотого червонца и
не поход на галеру, где можно, в случае чего, косить под
малолетнего дурачка.
Размещение закрытых постов наружного наблюдения мне в общих
чертах известно, поэтому основную угрозу представляют пикеты и
подвижные наблюдатели. Еще бы проконтролировать, не взяли ли Синти
в «вилку» и нет ли опережающего наблюдения в парке… Уж больно она с
реакцией на иероглиф подставилась. Но тереться рядом с ней опасно.
Съездить посмотреть издали на ее пробежки?
Тут мое одиночество грубо прервали – на стулья напротив
вспорхнули две смутно знакомые семиклассницы и, запивая молоком
присыпанные сахарной пудрой булочки, начали со смешками строить мне
глазки. Я принял глубоко задумчивый вид и срочно заинтересовался
дефектами покраски на стене за их спинами.
Не тут-то было. Девочки, как выяснилось, были настроены
серьезно, и меня начали играть, вовлекая в разговор. Особенно
старалась ширококостная русоволосая хохотушка. Я пригляделся – в
будущем ей светит превратиться в знатную пышку. А вот ее подружке,
кареглазой хрупкой брюнетке, предстоит стать интересной. Пока же,
конечно, только гадкий утенок с умненькими и почему-то слегка
печальными глазками.