– Лжа! У меня ботинки были старые… И белье… Ох недолюбливает она
меня, а я ведь честно съедаю все, что она на стол выставляет!
– Ага, проглот еще тот, так она сказала.
Мы весело рассмеялись, и я смог еще раз полюбоваться беспечно
веселящейся Томой. Прекрасная пора.
На стол перед нами приземлились металлические креманки. Сглотнул
и в предвкушении чуть прищурился на темное озеро сиропа вокруг
оплывающих сливками покатых холмов. Рядом встали чашки, в которых
пенящиеся сугробы мороженого сливались в экстазе с горьким кофе,
образуя нотку сладкой жизни.
– Хороший кофе должен быть крепок, как рукопожатие, сладок, как
поцелуй любимой, и черен, как дьявол, – произнес я подчеркнуто
нравоучительно. – Принимая в себя мороженое, он теряет напускную
строгость, как серьезный мужчина – рядом с нежной женщиной.
– Ой-ой-ой, какая птица-говорун! А как поет! И, верно,
ангельский быть должен голосок! – Тома решительно зачерпнула горбик
мороженого, окунула его в кофе и, блаженно зажмурившись, отправила
в рот.
Я с вожделением полюбовался на четко очерченные выразительные
губы и пронзительно, до ломоты в зубах, представил их вкус, прямо
сейчас, холодных, с ароматом кофе глясе…
С трудом отвел взгляд и тоже заработал ложкой, поддерживая
репутацию проглота. Терпение, все еще будет…
Тот же день,
22:20
Ленинград, Кировский
проспект
Из фойе Дома культуры ручейками вытекают возбужденные театралы.
Я бережно засунул взятую на память программку в карман, предложил
Томе локоть и, чуть поворачивая голову, прислушался к разговорам
вокруг.
– …Ась, а ты обратила внимание на шишак? Он, помнишь, в первом
отделении себя кулаком по лбу стучал? Представляешь, после антракта
у него там шишка выскочила!
– Да ну, не может быть!
– Точно говорю, я в бинокль видел. Здоровый такой налился…
С другой стороны кто-то артистично грассирует примарным
голосом:
– Практически в одиночку зал ни на минуту не отпускал! Три часа!
И ведь минимум жестов, пластика аскетична… Из образа в образ просто
перетекает с помощью смены интонации и двух-трех жестов! И даже
комментарии к образу не нужны, все понятно с первых секунд, и не
важно, боком стоит или даже спиной… Поразительно!
Его собеседник дребезжаще рассмеялся:
– Да… А ведь его отец, Исаак Давидович незабвенный, порол его в
детстве со словами: «Еврей – клоуном?! Да никогда!» Да… Дай бог
Аркаше длинной жизни, как у его деда. Тот в девяносто четыре года
был полон жизни и умер, неудачно спрыгнув со стола, танцуя на
чьей-то свадьбе!