– В чем соль-то? – дергая меня за рукав,
вполголоса спрашивает тоже прислушивающаяся к этому
разговору Яся.
– Оптическая ось – это воображаемая линия, –
охотно поясняю я.
Мы смотрим друг на друга и громко хохочем, щедро
расплескивая вокруг радость от солнечного утра, молодости
и взаимной симпатии. Заразившись от нас, начали смеяться
и Паштет с Томой. Держась за руки, огибаем сбившихся
в кружок старшеклассников, решительным голосом тянущих:
«Солнечный круг, небо вокруг…», и озираемся, ища место
сбора класса.
Порывистый западный ветер теребит разноцветные флаги, коварно
рвет из рук детей надувные шары и охотно разносит
по округе льющуюся из оживших тарелок-репродукторов
бравурную музыку. Бренчит гитара, и радостно размахивает
флажком маленький ребенок, занявший стратегически выигрышную
позицию у бородатого папки-гитариста на шее. Улыбки,
смех, кто-то уже пританцовывает, носятся кругами дети, играя
в догонялки.
Наконец наша четверка набрела на Эриковну. Раскланялись
с ней и, отойдя, притерлись к веселящемуся поблизости
квинтету.
Музыкантам было уже очень хорошо, судя по всему –
еще со вчерашнего дня, особенно пузану-перкуссионисту,
с лица которого не сходит блаженная улыбка. Время
от времени, иногда прямо посреди наигрываемой мелодии,
он освобождает одну из рук, достает из-за пазухи плоскую
бутылку с коньяком и коротко к ней прикладывается,
а потом, каждый раз безуспешно, пытается поделиться эликсиром
счастья с товарищами. Что интересно, вторая рука все это
время продолжает жить своей жизнью, лихо и безошибочно
извлекая ритм из водруженной на него установки. Музыканты
наяривают что-то совершенно незнакомое, безумно-веселое и,
благодаря банджо и саксофону, нереально-нездешнее. Беззаботное
джазовое настроение расходится по людской реке упругими
волнами, причудливо переплетаясь с пока еще недружными
криками «ура».
Паштет резко нырнул куда-то вбок и быстро вернулся
с добычей – выдернутой из толпы Иркой, делано
отбивающейся от довольного похитителя.
Справа от нас классная, деликатно приглушив голос,
пропесочивает смурного Резника. Я покосился,
прислушиваясь:
– Семен, ты пойми, у тебя в жизни больше
не будет возможности сходить на первомайскую демонстрацию
в год шестидесятилетия Октября! Все! Один только раз
в жизни такая возможность выпадает!