Сверху вниз – взгляд тяжёлый, но что-то мягкое засветилось,
когда он увидел её в этом драповом пальто и в джинсах, но в
ботиночках. Хорошо – в прихожей свет не самый яркий. Можно
надеяться – не заметил, как она покраснела, жарко ругая себя и за
палантин, и за помаду, и за… Лорд Дэланей встал чуть боком и
предложил руку. Лиза сама не поняла, как шагнула к нему ближе и
просунула ладошку, кладя пальцы на жёсткую ткань его короткого
плаща, на его твёрдую руку.
Привычный жест, привычное движение в обоих мирах, и сразу стало
легче.
Они прошли портал, миновали пустынные помещения ремонтируемого
дома и спустились по лестнице в сад. Лорд огляделся и хмыкнул:
- Где-то здесь, помнится, росли сливы. Сохранились ли они
только?
Она чуть не фыркнула. Ещё один сладкоежка!..
- Я знаю, где это. Пойдёмте.
Под ногами где-то целые, кусками, где-то – совсем вдребезги и в
крошку разрушенные плиты садовых дорожек, занесённые слоями листвы.
На некоторых спрятавшихся плитках нога в ботинках ехала, и от
неожиданности Лиза крепче цеплялась за локоть лорда Дэланея, а он,
не глядя, жёстче прижимал ей ладошку к своему боку, помогая
удержаться на ногах.
Листья шуршали и тлели сладковатыми запахами сушёных яблок, и
вскоре Лиза забыла, что идёт под руку с лордом. Она шла под руку с
человеком, который помогал ей твёрдо шагать по неровным дорожкам. И
она слышала, как он глубоко вдыхает этот сладковатый яблочный
аромат свернувшихся от утреннего холодка листьев, и ей нравилось,
что он чувствует то же, что она…
А когда остановились у растрескавшихся стволов стареньких слив,
она усмехнулась: Эля забыла здесь, на скамейке, еле видной в
зарослях ползучих трав, свою корзинку. Лиза выпростала ладошку из
мягкого захвата лорда и поспешила к скамейке. Лорд Дэланей не
отставал. Так что она даже не удивилась, когда он рукой в перчатке
отодвинул кучу листьев сначала слева от корзинки, а потом и справа.
Сел первым – она ещё сомневалась, что правильно расценила его
движение со сброшенными листьями. Но он был прав: здесь, в тихом
садовом уголке, хотелось уже не гулять, а именно сидеть, чтобы не
шелестели листья, не потрескивали под неловкой ногой сухонькие
сучки…
Сад будто обнял их безмятежной прохладой, в которой он шуршал
осторожно, чтобы не спугнуть хрупкой тишины… Лиза обернулась. С её
стороны, в высоком кустарнике, пела птица: тонким свистом звенела
простенькая песенка, которая повторялась, не приедаясь… «Такому
есть место в мире? – поражалась она, с удовольствием закрывая глаза
и наслаждаясь птичьим посвистом. – Не бестолковая суета, не спешка,
а вот так – тихо-тихо, без лишних движений… Сидеть и слушать…»