Тут нужно признать, что мне далеко не всегда удавалось сдержать
свой порой слишком длинный язык, и иногда из моего рта вылетали
слова, которые, наверное, произносить не стоило. Однако дело в том,
что я так соскучился по обычным разговорам со взрослыми людьми на
нормальные взрослые темы, выходящие за рамки моего обучения и быта
Зимнего дворца, что часто-густо не мог сдерживать свои фонтаны
красноречия. Тут надо отдать должное Семену Романовичу – с которым,
впрочем, я был согласен далеко не по всем вопросам, особенно что
казалось внешней политики – воспитатель общался со мной
исключительно как равный с равным без скидок на возраст или
наоборот благоговением перед высоким статусом.
Так, в качестве примера, я с уверенностью заявил о восьми
планетах солнечной системы, совершенно не подумав о том, что Нептун
все еще не был открыт и пока «в обойме» числится только семь
«шариков». На все уточняющие вопросы Воронцова, откуда мол у меня
такие интересные сведения, я только пожимал плечами и уверенно
отвечал, что просто знаю. Когда же меня в итоге попытались обвинить
в том, что просто придумываю все по-детски, я предложил Воронцову
пообщаться на эту тему с Шарлоттой Карловной. На следующий день
воспитатель пришел задумчивым и молчаливым и как-то по-особенному
подозрительно наблюдал за тем, как я вдумчиво листаю очередную
философскую галиматью, автоматически делая пометки карандашом в
лежащем рядом на столе блокноте.
В общем, именно Воронцов натолкнул меня на мысль, о том, как
правильно взаимодействовать с императором, что в итоге привело к
достаточно серьезным последствиям.
- Почему бы вам, ваше высочество, не попробовать обратиться к
императору посредством карандаша и бумаги, раз уж, как показала
практика, вы владеете этими двумя вещами весьма искусно. Меня же
вам удалось заинтересовать таким образом, возможно и его
императорское величество не устоит перед силой эпистолярного жанра,
- пожал плечами Семен Романович, узнав источник моих затруднений. –
Однако, если вы хотите моего совета, то не следует уподобляться
разным доморощенным радетелям за народное и государственное благо и
расписывать, как следует обустроить империю, чтобы тут всем сразу
стало жить хорошо.
- За кого вы меня принимаете, Семен Романович? – Немного
возмутился я, - это я отлично понимаю. Вот только какая тема сможет
заинтересовать императора и при этом быть достаточно «узкой», дабы
не выглядеть беспочвенными рассуждениями о поиске смысла жизни.