Спустя несколько месяцев – по понятным причинам, точно сказать,
сколько конкретно прошло дней с моего рождения было затруднительно
– зрение более-менее пришло в норму, и я наконец приступил к
изучению окружающего мира вокруг. Первое, на что я обратил внимание
был высокий потолок, украшенный какой-то замысловатой лепниной.
Явно не хрущевские два семьдесят, как бы не в полтора раза больше.
Да и вообще обстановка в тех помещениях, в которых мне удалось
побывать выглядела со всех сторон странно. Она куда больше походила
на какой-то музей чем на жилую квартиру образца двадцать первого
века. В принципе, после всего произошедшего со мной, начиная от
гибели и заканчивая переселением души – для простоты я мысленно
оперировал именно такими понятиями – удивляться еще и сменой эпохи
было бы совсем глупо.
Кроме изысканных – хотя как на мой вкус, предпочитающий более
простой «скандинавский» стиль, изысканными они не были, скорее
аляповыми и перегруженными мелкими деталями – интерьеров в пользу
того, что сознание мое попало не в простого крестьянина, говорило
большое количество различной прислуги, постоянно находящееся близ
тела младенца. Помимо откровенно крестьянского вида кормилицы, это
было полдесятка всяких мамок, спешащих кормить-пеленать-укачивать
мою тушку по первому же писку, а еще троица выглядящих более
«официально» дам, которые меняясь по очереди дежурили рядом и днем,
и ночью. Видимо нахождение рядом с ребенком было либо почетной,
либо высокооплачиваемой работой. Впрочем, может быть, что и то, и
другое. Еще иногда появлялись другие взрослые – мужчина и женщина,
приходящие, впрочем, по-отдельности – видимо родители этого тела.
Они, однако, никакого участия в повседневной моей жизни не
принимали, ограничиваясь короткими визитами.
Тайна моего происхождения раскрылась, что называется, в рабочем
порядке. В какой-то момент, когда мои уши более-менее
адаптировались к нахождению вне материнской утробы, и я начал четко
различать человеческую речь вокруг, одна из присматривающих за
младенцем дам назвала своего подопечного «его императорским
высочеством». Смешно, учитывая контекст.
- Его высочество снова хнычет, нужно поменять пеленки, -
произнесено было на русском языке, хоть и с заметным английским
акцентом. Гораздо позже я узнал, что главной нянькой, назначенной
чтобы безотлучно находиться при малыше в течение первого года жизни
была мисс Лайон – чистокровная шотландка – Бог весть какими
судьбами занесенная в Петербург.